Ближайшим по правую руку летел старый ворон. Его перья подернулаь седина. И немудрено – ворону шел двести шестьдесят седьмой год. Несмотря на почтенный возраст, седовласый ворон мог дать фору любому молодцу. По опыту и расчету равного ему было не найти. Недаром он дожил до своих лет и пользовался особым расположением Сципиона. Седовласый казался спокойным и невозмутимым. На самом деле он видел и слышал все, что происходило кругом, и неотрывно следил за малейшим жестом своего Хозяина.
Слева от Сципиона летел угрюмый широкий в крыльях ворон-черняк. Его оперение было особенно темным. От него не отражалось ни мерцание звезд, ни огни ночного города. Казалось, что любой свет исчезает в нем навсегда, так же как исчезали в нем крики и стоны его жертв. Ворон-черняк был глух к ним, и Сципиону иногда казалось, что это действительно так. За свою долгую службу у Сципиона этот ворон произнес не более трех десятков слов. А когда это происходило, вырывавшиеся из его глотки звуки заставляли сжиматься сердца и застывать в венах кровь. Единственное, что в ночи выдавало присутствие темного ворона – это едва слышные хлопки крыльев и металлический блеск на правом крыле. Эта блестящая полоса была у него с рождения. Каждый раз, когда черный ворон принимал человеческий облик, на его руке неизменно появлялся страшный кастет. Снять его никому не удавалось. Поэтому за глаза ворона прозвали Кастетом.
Вслед за Кастетом летел страдающий отдышкой толстяк. Сципион недолюбливал его за постоянные жалобы на свое воронье житье, но отказаться от его услуг не мог и держал при себе. Толстяк обладал необыкновенным нюхом на опасности и ловушки, но лучше всего ему удавалось находить золото. Он мог учуять его хоть под землей, хоть за сотню верст, и тогда между ним и драгоценным металлом лучше было не вставать. Толстяк шел к нему напролом до тех пор пока не получал вожделенное сокровище.
Четвертым, и последним в эскорте был молодой ворон. Сципион призвал его к себе недавно. Он заменил погибшего в недавней стычке верного, но туповатого Треклюва. Исполнительный был, но… дурак. Так и сгинул со всеми перьями.
Молодой ворон впервые забрался так далеко от родных мест и с удивлением озирал открывшийся внизу большой город. Вращая головой, он не заметил, как отбился от стаи и спустился ниже. В тот момент, когда Молодой разглядывал освещенные улицы пригородов столицы, на него налетел припозднившийся подмосковный грач. Местный пернатый испугался встречи с таким гигантом и кубарем полетел вниз, раскидывая перья и что-то хрипло крича на своем языке. В эскорте услышали шум. Седовласый требовательным «Кар-р-р!» призвал Молодого вернуться в строй и тот незамедлительно исполнил приказ.
Внизу проплыла широкая полоса кольцевой автодороги. Слева черным пятном раскинулся парк Лосиный остров. Под ними прямой линией светилось Ярославское шоссе. В этот поздний час оно было пустынно. Редкие машины спешили спрятаться во дворы, а пешеходов не было вовсе. Шоссе вело в центр. Вдоль него и направился вороний кортеж.
Неожиданно на их пути вспыхнул фейерверк. Обычный фейерверк. В любое другое время на него никто бы не обратил внимания, но только не сейчас. Опадая фейерверк застыл в форме стрелки. Она указывала вниз. Когда ее последние искры растаяли в воздухе, в небо взлетел новый фонтан огней. Он поднялся выше, и был ярче. На самом пике своего полета он сложился в форме руки с направленным вниз указательным пальцем. Видение тут же распалось, и, осыпаясь вниз, опять превратилось в стрелку. Затем исчезла и она.
