– Здравствуй. Совсем не изменился.
– Ты тоже.
– Чем занимаешься. Слышала, у тебя всё неплохо складывалось в Новосибирске.
– По-разному бывало. Пошли, присядем. Так приятно тебя видеть.
Они сели на скамейку у храма.
– Рассказывай, как ты? Все хорошо? Не жалеешь, что вернулся.
– Я не привыкни о чём жалеть, но боюсь, не всем мой приезд по вкусу и скоро вновь придется продолжить поиски места под солнцем. Одним словом, проблемы присутствуют и в храме господнем. Как твои дела? – с улыбкой произнес мужчина.
– Такая же ситуация, – неопределенно усмехнулась Инга.
– Не удивительно. Сделка-то оказалась не самой выгодной.
– Ты о чём?
– Сама знаешь…
Инга и Илья, не сговариваясь, умолкли. Прошло столько лет с того дня! Теперь уже и не разберешь, что действительно произошло, а что домыслило детское воображение. Только вот… «Гусей-лебедей» показали они не только всей школе. Их всю осень приглашали выступить то в детском садике, то в библиотеке, а то и на дворовых эстрадах, уже пахнущих ноябрьскими холодами. Даже на городском смотре самодеятельности заняли, помнится, какое-то место…
К Катьке с просьбой поставить сказку на большой школьной сцене Инга и сунуться не посмела. Собрала в комочек всю решимость и направилась прямиком к Лине! В приёмной никого не было, а из директорского кабинета слышались громкие голоса. Инга не собиралась подслушивать, но попробуйте не услышать бас Бормана, которым тот легко перекрикивает всю школу в актовом зале!
– Они там у себя в милиции сами не знают, кто такая эта Вяземская-Нагая! Одни говорят, будто бывшая купчиха. Сбежала, мол, из Ленинграда в Сибирь после революции в 1917-м. Другие утверждают, что раскулаченная. Враг народа, так сказать. Третьи уверяют, мол видели документы об освобождении из тюрьмы, и там старуха проходит как обычная уголовница-рецидивистка. Неоднократно осуждена и отсидела срок не то за хищение, не то за растрату социалистической собственности. А в одной секретной бумажке пометка: «бывшая связная белогвардейской армии Колчака». Лично видел! Вот сами и думайте, что – правда. Одно скажу, как преподаватель географии: не могла она во всех этих местах побывать одновременно! У погибшей ни родных, ни документов, ни прописки! И ещё, – понизил голос учитель, и слова его зазвучали ещё отчётливей, – Обгоревший труп – не человеческий! Говорят, какое-то крупное животное… Куда делась сама гражданка Вяземская-Нагая, никто не знает!
В директорской на несколько секунд воцарилось молчание.
– Как историк замечу, по времени эти события тоже совпасть не могли, – прервал паузу Лось, – Октябрьская революция, продразверстка и борьба с кулачеством, расстрел адмирала Колчака под Иркутском происходили в разное время, а фамилия Вяземская-Нагая вообще восходит к царствованию Ивана Грозного, я уточнял. Не могла погибшая у Колчака воевать, а в купеческую гильдию ей пришлось бы вступить совсем ребёнком!
– Помолчите, пожалуйста, одну минуточку, Владимир Анатольевич. Совсем Вы меня запутали, – остановила молодого историка Лина и снова принялась допытываться у Бормана, – Так как же она жила без прописки? Пенсию как получала? Ничего не понимаю…
– О пенсии госпожи Вяземской-Нагой не беспокойтесь, Лина Васильевна! На пепелище одних только оплавленных золотых монет штук сто нашли! А всякого сгоревшего антиквариата…
– Чего-чего?
– Вещей старинных. Статуэток, шкатулочек, картин, книг, частично уничтоженных огнём – тьма тьмущая!
