Тише - страница 3

– Если она слишком короткая, ребенок не может высовывать язык. Акушерка сказала, что все в порядке – мол, со временем привыкну. А тебе тоже было больно? – спрашиваю я, заранее зная ответ.

– Честно говоря, не помню. Если и было, то совсем недолго. Мне нравилось кормить грудью. Я кормила Лили до года, а Пенни – до полутора лет. Даже не хотела прекращать. Под конец люди в кафе уже начали странно на нас коситься, но мне было все равно.

Знакомьтесь: моя сестра, воплощение материнской доблести.

– Хотя, боюсь, твоя грудь уже никогда не будет прежней, – жизнерадостно сообщает она. – Точно тебе говорю. Если бы женщины знали, как сильно изменятся их тела после беременности и рождения детей, ни одна бы на это не решилась. Ну а как прошли твои роды, Стиви? Наверное, нелегко было совсем одной. Не понимаю, почему ты не позвала меня – или не наняла доулу. Хоть какая-то поддержка.

Я пожимаю плечами.

– Хотела сделать все сама. Но это была настоящая пытка, если ты и правда хочешь знать. Я думала, что рожу в два счета – главное, правильно дышать. Однако все эти хваленые техники гипнородов[3] оказались полной туфтой.

– А мне они помогли.

– Я пыталась вдыхать через нос и выдыхать через рот, представлять себя распускающимся цветком, концентрироваться на свете в глубине пещеры – или в конце туннеля, или что там еще предлагал этот аферист в своем подкасте. Но когда я закрыла глаза, то увидела лишь черную дыру. С дыханием тоже все пошло наперекосяк. Я пыхтела как начинающий аквалангист. Стоило мне подумать, что все под контролем, как подступала очередная схватка, и я вновь принималась дышать как бегущая собака.

– А почему не согласилась на эпидуралку?

– Наслушалась всяких историй – мол, не сможешь тужиться, или ребенок будет вялым. В конце концов, многие женщины рожают естественным путем. Ты, например.

Я не хотела, чтобы Ребекка обскакала меня в вопросе родоразрешения. Да и что тут сложного? Во время беременности я познакомилась на вечеринке с одной девушкой, которая сравнила роды с интенсивной тренировкой у станка: «Знаешь, как это бывает? Когда пот заливает глаза и ручьями стекает на пол, когда все тело болит, и ты уверена, что, если потянешься еще хотя бы на дюйм, точно себе что-нибудь порвешь. Ты думаешь, что не выдержишь больше ни секунды! А потом все заканчивается; тебя охватывает восторг, эйфория, экстаз. И ты вдруг понимаешь, что оно того стоило!»

Я не раз вспоминала ее слова на протяжении бесконечных дня, ночи и еще одного дня, проведенных в серой комнате с фитболом и опущенными занавесками, – когда корчилась от боли, выла и умоляла его наконец родиться… Никому нельзя верить!

– И ты тоже, – парировала Ребекка.

Я опускаю часть истории, в которой акушерка вышла из палаты и оставила меня одну – именно в тот момент, когда я больше всего в ней нуждалась! Как долго ее не было? Час? Минуту? Я знаю, что если начну об этом рассказывать, то уже не смогу остановиться, как заевшая пластинка.

– Ближе к концу я умоляла их наложить щипцы, – продолжаю я. – Но акушерка заявила, что он выйдет на следующей потуге. И, слава богу, оказалась права – потому что я уже была готова сдаться. А потом опустила глаза и увидела, что вода в бассейне стала алой, как после китового побоища.

«Молодец, мамочка! – похвалила меня акушерка. – А вот и ваш сынок!» Не успела я возразить, что здесь какая-то ошибка – ведь у меня девочка, – как она передала мне ребенка. Мальчика. Новорожденного мальчика. Который сучил ножками, верещал, жил свою маленькую жизнь. Он был таким огромным – слишком огромным для моего живота! И я взяла его на руки.