«Или мне только чудится?» – думал Дима.
– Раньше к нам такие ребята не заглядывали, – произнес Иван Матвеевич.
– И сегодня не заглянули бы, – радостно заявил Костя. – Представляете, вашей деревни нет в списках нашей компании! Но в Осиново нам сказали: есть еще деревня Петровка, вот мы и решили приехать. И не зря, верно?
– Не зря, – согласился Иван Матвеевич.
А у Димы в голове словно молния сверкнула: не стоило Косте этого говорить! Теперь местные знают: поездка внеплановая, начальство не в курсе, что Дима и Костя здесь. Да и никто не в курсе, связи-то нет, позвонить, сообщить ребята никому не могли. Чем это может обернуться, Дима додумать не успел. Увидел расширившееся Костины глаза – приятель уставился на что-то за Диминой спиной, а потом все потемнело и пропало. Удара, который свалил его с ног, Дима не почувствовал.
Когда пришел в себя, открыл глаза, была ночь. На небе перемигивались звезды, полная луна выкатилась из-за набежавшей тучки и расплескала вокруг серебристое свечение.
Дима обнаружил себя сидящим на земле со связанными руками и ногами. Спину подпирал столб, к которому его привязали. Он повернул голову, застонав от боли, – удар был сильный, и увидел сидящего рядом Костю. Его голова свесилась на грудь, он все еще был без сознания. Сидели парни на площади, в кругу, образованном белыми камнями, а перед ними был странный холм, по форме похожий…
Господи, как они сразу не сообразили! На могилу – вот на что!
Костя застонал, приходя в себя. Дима стал звать его, окликать по имени.
– Ну-ка не блажи, – строго сказали сзади.
– А и пускай поблажит напоследок, – хихикнула женщина, – все одно никто не услышит.
Дима задергался, засучил ногами, хотя понимал, что освободиться не получится. Привязали его крепко. Костя повернулся к нему, облизнул губы.
– Что такое? – спросил он.
– Местное гостеприимство, – язвительно отозвался Дима.
В эту минуту он ненавидел коллегу даже сильнее, чем уродов, которые связали их и явно готовились сделать что-то очень нехорошее. Ведь говорил же, нечего сюда лезть! И люди предупреждали!
– Нас будут искать, – громко сказал Костя. – Что вам от нас нужно?
Ему никто не ответил.
Площадь наполнялась людьми. Старые и молодые, мужчины и женщины, стекались они сюда и останавливались перед кругом. Дима заметил воткнутые в землю палки; спустя некоторое время стало понятно, что это факелы. Их зажгли, и на площади стало совсем светло. Можно было без труда разглядеть лица жителей Петровки: теперь не было на них ни апатии, как в момент, когда Дима и Костя приехали, ни напряжения и нетерпения, как тогда, когда Костя произносил свои речи. Теперь Дима видел, что всеми владеет одинаковый восторг, смешанный с предвкушением.
– Они что, сожрать нас хотят? Зажарить и съесть? – выпалил Дима и, не в силах сдержаться, заорал: – Пошли, вы… Людоеды поганые!
Его ударили, голова взорвалась болью, но сознания Дима не потерял, хотя лучше бы ему не видеть того, что случилось дальше.
– Не трогайте его! – вопил Костя. – Отойдите!
Никто не слушал. Слова и крики заглушило пение. Из толпы выдвинулся Иван Матвеевич, рядом с ним стоял помощник Максим. Оба принялись громко, нараспев произносить странные слова на непонятном языке. Деревенские жители, все как один, подхватили. Время от времени они делали синхронные взмахи руками, словно приглашая кого-то встать.
– Психи, – прошептал Дима. – Конченые психи.
