Не знаю, как именно слова Хагамара подействовали на остальных, но Хьюго слушал малефика настороженно, с особенным вниманием, которое его складу характера не было свойственно. Даже Редерик, в минуты страха скрывающийся за глупыми шутками, не мог вымолвить ни слова, и был подавленным и унылым, как будто тяжкий груз внезапно лег на его плечи. Один только Ториэн, которому все это, наверняка, было известно и раньше, шел себе, как ни в чем не бывало. Меня же слова Хагамара обидели и потому привели в чувства.
– Ты хочешь сказать, я среди вас самый слабый?
– Нет, – с улыбкой ответил он, – ты единственный слишком далеко отошел от меня.
Такой ответ должен был меня успокоить, но не успокоил. Хьюго ведь тоже отошел от Хагамара вслед за мной, но с ним ничего не случилось. Я не стал продолжать этот разговор, боясь нового подтверждения своей слабости. Тем временем по обе стороны от нас появились кривые отроги, высокие, изогнутые, похожие на челюсти дракона или когти чудовищной руки. Они вздымались, словно незамкнутые наверху арки, построенные безумным архитектором преисподней, который решил слегка расширить границы подземного царства. Мы шли сквозь их пугающую анфиладу, а как только достигли конца, мне показалась, что неминуемая смерть ощерилась в нашу сторону. Из мрака на меня скалили зубы сотни пенящихся, словно у бешеных собак, пастей, взирали тысячи пустых глазниц, как бы слезящихся от вечного холода. Их рога, когти, высокие острые хребты, шипы и шпоры, похожие на лезвия сабель, вспарывали воду, словно ткань, которая каскадами струилась с их чешуйчатых спин и сложенных за спиной перепончатых крыльев. Немыслимые чудовища все как будто готовились к прыжку, но отчего-то не прыгали. Они застыли в этом положении, как если бы их навечно заковали в камень. Так и было, они сами были статуями, составленными в нелепую громадину.
Кольцами они сидели на спинах друг друга, словно обороняя своими неживыми телами сооружение, вздымавшееся чуть ли ни к самым тучам – башню, чью крышу невозможно было разглядеть из-за адских скульптур. Изваяния были самыми разными, некоторые с руками и ногами, подобные громадным людям с головами ужасных зверей, другие сами как звери, порожденные лоном какой-нибудь смертоносной богини. Снизу находились самые большие чудовища, и каждый новый ярус сокращался, превращая башню в конус, в тысячеглавую гору, не имевшую ни окон, ни дверей.
Оказалось, что дверь все-таки есть, каменная, как и все, что здесь находилось. Но я не заметил ее, потому что огромная голова, как бы составленная из двух половин, выступала на поверхности ее створок. Барельеф этой бычьей морды с громадными, во всю высоту двери, рогами, был столь же пугающим, как и другие застывшие стражи этого места. Тяжелое кольцо в ее носу оказалось неделимым и потому намертво запирало двери.
Мы подошли ближе и прямо над дверью я различил табличку, где буквами римского алфавита было высечено одно короткое слово «sofos». Заметил его не один только я.
– Софос? – Прочел Редерик. – Что это такое?
– Так Малефики называют это вместилище мудрости. – Ответил Хагамар.
– Оно вперед читается точно также, как и назад. – Заметил я.
– Ты наблюдательный. – Похвалил Хагамар. – А теперь заметь еще кое-что. Если его перевернуть вверх ногами, форма каждого знака не изменится, и слово не утратит свой смысл.
– И в самом деле! – Приглядевшись, удивился я. – Также как если перевернуть любую букву в отдельности, не трогая остальные.
