Тимофей снова помотал головой, но уже прогоняя прежние мысли. Мина же расценила его жест иначе:
– Что не веришь? Рукой можешь пощупать, вот знак, – она толкнула пацана поближе к столбу, на котором на небольшой высоте и вправду располагалась металлическая табличка. – Ну, чуешь пальцами, води, да выше, вот тут. Понял теперь, что ты и почему?
Он долго молчал. Потом кивнул. Потом спросил:
– А ты?
– И я, – хмыкнула его собеседница. И прибавила: – тоже. Не думай, не у одного тебя в роду сволочи. А мать умерла, поди, да?
– Нет, я… отец говорил, ушла. С тех пор я и не вижу.
– А он сам что, неужели не мог догадаться, что тебя вот этот подонок…
– Это мой отец…
Долгая пауза. Кажется, Мина задохнулась словами. Но потом пришла в себя. Резко произнесла:
– Значит, не зря я его… не зря. Мразь какая.
Тимофей похолодел.
– А ты… что ты сделала?
– Да ничего, – нервно произнесла она. —Ты думаешь для чего сюда люди, вообще, ездят? Думаешь, виды видеть? Тут же такое место, ты что не местный вообще, не в курсе, кто сюда заворачивает?
– Знаю, слышал. Сам несколько раз хотел пробраться.
– Зачем?
– Когда еще зрячий был, с друзьями. Потому что страшно и любопытно, наверное. Далеко, двадцать километров, но если на автобусе…
– А друзья твои что?
Он пожал плечами. Слепец оказался никому не нужен. Ни в школе, где его отказались учить, ни дома, как выяснилось несколько позже.
– Понятно, – подытожила Мина. – Значит, решил сам на месте побывать, где трупы разные находят. То искалеченные, а то и вовсе…
– Не надо, – попросил он.
– Значит, страшно было.
– Ты думаешь, мне сейчас не страшно?
– Я не знаю, – фыркнула Мина. – Вроде не должно. Отца нет, а…
– Вот это мне и страшно. Ты… ты вообще кто?
Некоторое время она молчала. Потом произнесла.
– Я же говорила, тоже пострадала от родителей. Как ты. С тех пор и живу тут.
– Давно?
Новая порция молчания. Мина будто пыталась сосчитать точно время своего пребывания в глухом, мрачном месте.
– Прилично уже. Тоже бросили, хоть не убили, думали, просто сдохну. Но выжила. Считай, выживальщицей стала.
– А как же ты?.. – она фыркнула:
– Поживешь с мое, поймешь, как и что.
– И обратно не хочется?
– Ты что-то разговорчив стал.
– Прости. Когда мне не по себе, я все время говорю. Чтоб понять, кто со мной есть или уже никого.
Девочка шмыгнула носом. Помолчав, произнесла:
– Понятно. Я здесь, не волнуйся. И не бойся, в обиду не дам. Ночь у меня переночуешь, а утром…. У тебя кто из родных остался?
– Только мама.
– А она убежала. Значит, ты как и я – теперь вольная птица.
– Да, но только я…
Спина неожиданно уперлась в машину. Тимофей ощупал знакомые обводы, нет, все верно, это отцов «шевроле». Обознаться трудно, вот царапина и вмятина от неудачной парковки у магазина, а вот тут должна быть… да точно есть, дырка вместо антенны. Вот и ручка двери. Мальчуган открыл замок, влез на место водителя. Неожиданно нащупал отцов пиджак, затем брюки. Вздрогнул и резко отпрянув, стукнулся затылком об край салона.
– Ты чего это?
– А что же это он… разделся?
– Чтоб не замараться. Топор нашел? Он у ручника. Да влезь, не бойся. Хочешь, я помогу.
– Я не беспомощный.
Он снова забрался внутрь. Бутылка, пачка сигарет, да, вот топор. Тимофей содрогнулся, попытался обернуться, железистый привкус от прикушенной губы не давал покоя.
– А как я должна с ним справиться? – продолжила Мина. – Он же так спокойно разделся, сложил вещи, вынул топор, пакеты и пошел к багажнику.
