Ожил телефон.
– Привет, Лизунь, – шепнул в трубку Кир. Ему показалось кощунством нарушать здешнюю тишину громким голосом. Это всё равно, что на кладбище оргии устраивать, неуважение к упокоению мёртвые не прощают. – Да не кричи ты, всё со мной хорошо. С Дюком на пробежку выбрался.
– Врёшь! – заявила Лиза. – Ты нашёл его?
– Кого? – не понял Кирилл и снова покосился на мальчишку.
– Мальчика погибшего! И не ври! Я знаю, что нашёл, я твои эмоции чувствую!
– Нашёл. – Кирилл сдался. Врать Лизе действительно бесполезно. Да и незачем. – Так ты помнишь, что видела ночью?
– Ничего я не помню. А видела, наверное, то же, что и ты сейчас. Полицию вызвал, да?
– Вызвал, Лиз, а как иначе? Позвонил лично Михальчуку. Обещался быть.
– Да, ты прав. Наверное, ты прав, по совести поступил… – Лиза вроде и поддерживала, но в словах её так и сквозило сомнение. – Но, Кирюш, может быть, всё же стоило остаться в стороне? Ты не злись, ладно? Подожди, выслушай… – заторопилась она, – Мне кажется, что из-за твоего обострённого чувства справедливости у нас могут возникнуть большие проблемы.
– Лиз… постой! – перебил жену Кирилл. – Я понял твою позицию, но не поддерживаю её. Знаешь… – пауза вышла долгой, он всё никак не мог подобрать нужных слов, отчаявшись, махнул рукой, будто Лиза могла видеть его жест, договорил, как думал, жёстко и сухо, – С собственной трусостью я примириться не смогу, и, если в силах помочь полиции, помогу обязательно.
– Да. Конечно.
Лиза обиделась. Пусть. Она поймёт. Вот походит по дому, подумает и обязательно всё поймёт. Нельзя иначе, просто нельзя! Невозможно будет спокойно жить дальше с осознанием того, что могли помочь, да не стали этого делать – совесть замучает.
Михальчук явился даже раньше обозначенного времени, минут двадцать прошло, не больше, вышел из-за деревьев, заставив вздрогнуть напуганного щенка, подошёл к Кириллу, сел рядом.
– Здравствуй, Кирилл, – растерянно пробормотал он, окидывая цепким взглядом место преступления.
– Да здоровались уже, Дмитрий Ильич… – Кирилл даже головы не поднял, так и сидел, обнимая щенка, смотрел немигающим взглядом на тело мальчика.
– Ты это… давай без отчества, мы же, надо полагать, ровесники. И на «ты». Кирилл, мне тут вообще находиться нельзя, лучше, чтобы никто не узнал, что я был здесь. – Подходить к трупу Михальчук не стал, смотрел издалека.
– Почему?
– Да понимаешь, не я этим делом занимаюсь, я, так сказать, собственный интерес преследую, рою тайком.
– А зачем тогда сам явился?
– Говорю же, мне интересно это дело. Хочу до истины докопаться, найти этого… зверя.
Кирилл протянул ему крышку от объектива.
– Это я здесь нашёл, возьмёшь? Наверняка улика.
– Отдашь группе. Не трогал руками?
– Нет. Так и держу фантиком.
– Хорошо. Я сейчас уйти должен, – заторопился Михальчук, – Группа вот-вот подтянется, но мне с тобой поговорить нужно. Не знаю почему, но сдаётся мне, ты знаешь куда больше, чем хочешь показать.
– Что ты хочешь сказать? – невесело усмехнулся Кирилл. – Я под подозрением?
– Да брось, – Михальчук отмахнулся. – Я бы скорее на себя подумал, чем на тебя.
– А когда-то подозревал…
– Было дело. Так тема другая была, Кирилл, да и несерьёзно подозревал, версии рассматривал скорее. Пора мне… Ты, Кирилл, знаешь что, не говори, что я был здесь, а я подожду тебя возле посёлка. Согласен?
– Да. Думаю, обмен информацией лишним не будет.
Михальчук исчез за деревьями, а минут через десять и группа подоспела. Людно стало на узкой полосе пляжа, суетно.
