И это снова напомнило об исходе альвов, а вслед пришла мысль, что детский кошмар вернулся не просто так. Ведь, похоже, Кальдера, бывшая местом рождения Элая, станет теперь и местом его гибели.
…Потом Элай проснулся полностью и понял, что вся ночь потеряна. Нетвёрдым шагом – не слишком-то ему помогли несколько часов сна, он выбрался из шатра и посмотрел на стену: так и есть, работа в его отсутствие остановилась. Даже из центра лагеря он мог увидеть, что нужно делать переход на новый ряд, а значит – активировать особую комбинацию крайних камней, которую кроме него никто не знал. И тогда бы за ночь рабочие могли бы поднять ещё два или даже три ряда, и кладка бы выросла на человеческий рост.
Элай поплёлся к стене, тщетно пытаясь заставить ноги переступать хоть немного быстрее, но уже через десяток шагов почувствовал чью-то руку, сжимающую плечо, и услышал голос Кольба:
– Я не буду ходить вокруг да около, Элай, – печально сказал старый мастер, будто вынырнувший из тени. – Мы уже не успеем.
Элай сделал попытку вырваться, но ещё одна рука удержала его:
– Мы говорили с альвами ночью, – это уже Эдвина. Её голос был полон и ужаса, и решительности, и печали. – Они предлагают то, что может сработать. Почти наверняка сработает.
Элай остановился и оглянулся: все его мастера стояли рядом с ним, а он даже не заметил, как они подошли. Он пригляделся и понял, что никогда не видел у людей таких лиц – испуг и твёрдость во взглядах на фоне смертельной усталости. «Сон в руку», – подумал он. И ещё: «Не стоило тогда загадывать про три недели».
– Что они предлагают?
– Они могут разделять знание, доступное одному, – ответила Эдвина тихо. – Им не нужно учиться, они просто могут разделить наше знание – наше, а главное твоё. Им не нужны слова, чтобы работать слаженно, они слышат друг друга на большом расстоянии. И они могут работать без отдыха, без еды очень долго. Мы сможем поднять стену на достаточную высоту за несколько дней.
– И вся загвоздка в том, что они могут делиться знанием только друг с другом, – добавил Кольб.
Элай закрыл глаза. Вполне ясно, к чему они клонят. Наверное, это судьба.
– И сколько занимает… это…
Он не договорил, но мастера его поняли.
– Недолго. Не больше часа, как говорят альвы, – ответил кто-то.
«Елена», – подумал Элай. И спустя один удар сердца: «Мальчишки». Солнечное сплетение свело холодной судорогой: он уже никогда их не увидит. Но ещё раньше, чем он додумал эту мысль, иное чувство заставило его кивнуть.
И после он сразу принял решение. Чувства не важны, важны факты. Так он и остальные смогут выполнить долг. И сделать это не раз: они получат все тайны, сохранённые альвами, вернут знание, утерянное людьми. Не о чем тут думать. Так Элай и сказал:
– Тогда о чём тут думать? – но всё же в его голосе не было уверенности, лишь усталость. – Чем больше мы будем думать, тем больше начнём бояться. Я уже чувствую приближение страха… как и все вы, наверное. Но мы сможем остановить орду.
Кто-то из мастеров тоже кивнул, кто-то что-то прошептал в знак согласия.
– Они ждут нас в пещере, недалеко от стены, – сказал Кольб. – Они обещали, что мы не пожалеем.
– Люди никогда не сдаются…
– Мы не сомневались в вашем решении…
– Это хороший выбор…
– Сделайте его ради знания…
– Вы обретёте больше, чем потеряете…
Элаю казалось, что шелестящие слова доносятся отовсюду, из теней, от камней, даже от земли; он как будто слегка утратил ориентацию в пространстве, идя вслед за Кольбом по широкому, прохладному, сумрачному коридору в пещеру, где обосновались альвы.
