— Я тебя напугал?
— Напугал? Где ты был всю ночь?!
Я резко замолкаю, потому что замечаю, как меняется взгляд брата. С дружелюбного на холодный и отстраненный.
— Не помню, чтобы я перед тобой отчитывался.
От обиды поджимаю губы. Слезы снова застилают глаза, но я должна сказать ему о том, что произошло ночью. И что нашла пакетик с порошком у него в кармане джинсов.
— Сегодня здесь ночевал Глеб, — говорю бесцветным голосом, помешивая скрэмбл на сковородке.
— Что?! Повтори, что сказала.
— А что ты не услышал? — я разворачиваюсь и стреляю взглядом в брата. — Он ночевал здесь, потому что за ним гнались какие-то парни. И искали они тебя. А еще…
Я замолкаю. В горле ком встает. Не знаю, как сказать ему про пакетик. Боря и так недоволен, его добрый обычно взгляд сейчас меняется на сердитый, губы плотно сжаты в тугую полоску, а на щеках ходят желваки. Мы с братом никогда прежде не ссорились и не выясняли отношений. Даже тогда, когда родители забрали его домой, я ни слова осуждения ему не сказала. Поддерживала и говорила, что мама с папой обязательно остынут и позволят ему вернуться.
— Борь… я на работе у тебя вчера была.
— Какого хера ты там делала? — зло рычит брат, отчего я аж подскакиваю.
Быстро выключаю плиту и, попятившись, иду к себе. Брат никогда так со мной не разговаривал, и я, естественно, просто не знаю, как себя вести. Его повышенный тон действует на меня ужасно: хочется зарыться с головой под одеяло и спрятаться под кровать. Я раньше так и делала, когда отчим повышал голос на брата. На маму он никогда не кричал, а на него бывало.
— Алин, подожди, — кричит брат мне вслед, но я не останавливаюсь.
Захожу к себе в комнату, сажусь на кровать и плачу. Слезы брызжут из глаз. Была бы маленькой, обязательно спряталась бы под кровать и уши закрыла, но мне двадцать, а кровать у меня современная, под нее я уже не залезу.
Почти сразу в комнату стучится брат. Заходит уже с виноватым видом, не злой. Видно, что жалеет о повышенном тоне, но мне все равно обидно. Я ничего такого не сделала вчера, за что на меня можно кричать. И это он еще о порошке не знает, который я тоже видела.
— Я запеканку тебе приготовила, — говорю, шмыгая носом. — Не хотела, чтобы ты всухомятку питался, пошла, а мне Карина сказала, что ты три месяца там не работаешь.
— Не работаю, — соглашается Боря. — Я должен был раньше сказать, но я быстро другую работу нашел и решил тебя не волновать. Ну ты чего?
Под весом Бори матрас прогибается, брат пододвигается ко мне ближе и обнимает меня за плечи. Прижимает к себе.
— Прости меня, ладно? Я не должен был повышать на тебя голос. Сорвался.
— Я должна еще кое-что сказать…
Говорить становится трудно. Во рту мгновенно пересыхает, руки дрожат.
— Говори уже.
— Я вчера стирку в твоей комнате собрала. Ты же знаешь, я обычно все карманы проверяю и…
— Ты нашла пакетик, — заканчивает брат за меня.
— Да. Я не рылась, честное слово. Просто проверяла и… наткнулась.
— Я не продаю, если ты об этом. Взял на природу. Помнишь, я говорил про поход? Меня Димас взять попросил, чтобы веселее было. Я взял. Все-таки, где купить, знаю.
— Это правда? — переспрашиваю изумленно.
— Конечно, правда. Я же обещал, что в болото с наркотиками больше не полезу. Ну, ты чего раскисла-то? В фирме я по-прежнему работаю, только в другой. Если хочешь, прямо завтра тебе там экскурсию проведу.
Голос брата звучит спокойно, без волнений, искренне. И успокаивает он меня тоже искренне, только вот Багров этой ночью мне не показался. И те парни за дверью тоже.
