— Я почему тебя спросила, — возвращаюсь к разговору с Диной. — Ты не в курсе, где она картины продает?
— А тебе зачем? — настороженно спрашивает подруга.
— Деньги нужны. Хочу пару своих выставить.
Динка ошарашенно на меня таращится. Я обещала никогда и ни за что не продавать свои работы, но… ситуация вынуждает. Мы с Борей говорили за завтраком. Работать мне действительно не вариант. Тогда не останется времени на учебу и рисование. А это то, что приносит моей душе покой. Когда я беру в руки кисточку, я притрагиваюсь к прекрасному. Обменять это на душный ресторан, униформу официантки и поднос в руках было бы кощунством.
— Не смотри так, Дина. Ситуация требует. Я и сама не в восторге.
— А что случилось?
— Борька за кредит по машине денег должен. Он месяц назад сменил работу, была задержка с зарплатой, и получилась просрочка. Набежали проценты, и их нужно перекрыть. Хочу ему немного помочь.
— Я могу занять тысяч десять. Этого хватит?
— Картины все равно придется продать, — говорю невесело. — Я не хочу вешать долг на брата. Это должна быть помощь.
— Мишина на аукционе продает. Ставит свою цену, за которую готова продать работу, открывает аукцион, ей приходят ставки в течение недели, допустим, и она потом выбирает самую большую цену. Максимум у нее тысяча долларов был, она сама хвасталась.
— Какая там минималка?
— Для ее работ – тысяча, но она ставит десять, — со смешком говорит Дина. — Для твоих – как раз десятка, но я бы тысяч тридцать поставила.
От названных цифр у меня округляются глаза. Я, конечно, знала, что картины – удовольствие недешевое, но не думала, что минимальная цена на мазню Мишиной – десять тысяч.
— Я, пожалуй, с одной работы начну. Ты сильно занята сегодня?
— Да нет. Выходной, я все сделала. Могу помочь с аукционом.
— Если несложно.
Наши круассаны приносят через пять минут. Все это время мы болтаем на отвлеченные темы, а я еще и пытаюсь не смотреть в сторону зеркала, которое почему-то меня так и манит. Я обещаю себе, что не стану смотреть, но взгляд все же бросаю. Сейчас Багров на меня не смотрит и улыбается своей спутнице.
— Ты всё? — спрашиваю у Динки, заметив, что она запихнула последний кусок в себя. — Просим счет?
Я не страдаю мазохизмом, поэтому хочу убраться отсюда поскорее. Я обещала себе, что не стану о нем думать. Мы провели вместе ночь, я больше не девственница, к тому же исполнилась моя мечта – я узнала, каковы поцелуи и касания Багрова. На этом всё. Не думать о нем куда проще, если он не мельтешит перед глазами, поэтому, едва приложив телефон к считывателю терминала, я срываюсь с места. Дину жду уже на улице: на полпути к выходу ей внезапно захотелось в туалет.
Позади хлопает входная дверь, после чего я слышу пронзительный женский голос:
— Куда мы дальше? К тебе или ко мне?
Я поворачиваюсь. Не знаю, какой черт меня дернул. Но мой взгляд упирается в Глеба и его спутницу, которая с гордо поднятой головой шагает рядом с ним. Я стою у лестницы в метре от них, конечно, он меня замечает. Я отворачиваюсь, но это не спасает меня от того, что я слышу его ответ:
— Ко мне.
— Кобель, — кивает в сторону удаляющегося автомобиля подруга.
Я пожимаю плечами. Что тут скажешь? Я не привыкла делиться сокровенным. Все свои переживания предпочитаю держать в себе. Динка до сих пор не вытащила из меня подробности нашей с ним ночи. И уже не вытащит, потому что я решила о ней забыть. Так будет лучше для меня. Мне нужно шагать дальше и не зацикливаться на Глебе. Бегать за ним со взглядом преданной собаки я больше не стану.
