Толкование книг Нового Завета. Откровение - страница 43

Когда он закончил молиться, упомянув в молитве всех, кого когда-либо знал, великих и малых, известных и неизвестных, а также всю церковь во всем мире, настало время отбытия. Его посадили на осла и привезли в город, а была тогда суббота. Иренарх Ирод в сопровождении своего отца Никета (оба на колесницах) встретили его, взяли его в колесницу, сели напротив него и стали убеждать, говоря: «Неужели тебе трудно назвать кесаря Господом и совершать другие уместные в этом случае обряды, чтобы быть в безопасности?» Сначала он не давал им ответа; когда же они продолжали настаивать, он ответил: «Я не сделаю того, что вы мне советуете». Так что они, не надеясь переубедить его, стали говорить ему резкие слова и выбросили его из колесницы, так что, падая, он повредил себе ногу. Но, ничуть не волнуясь, словно не испытывая боли, он охотно отдал себя толпе и был приведен на стадион, где собралось столько народа, что из-за шума ничего не было слышно.

Когда Поликарп входил на стадион, он услышал голос с небес, говоривший: «Будь сильным, покажи, что ты мужчина, о Поликарп!» Того, кто говорил с ним, не было слышно; но братья, бывшие рядом, слышали этот голос. Его вывели вперед, перед огромным скоплением народа, который собрался, узнав о пленении Поликарпа. Когда он подошел ближе, проконсул спросил его, он ли Поликарп. Он признался в этом, тогда проконсул попытался убедить его отречься [от Христа], говоря: «Не позорь свои седины», и тому подобное, по обычаю, вроде: «Поклянись в верности кесарю; покайся и скажи: Долой безбожников!» Потом проконсул призвал его: «Поклянись в верности, и я освобожу тебя; прокляни Христа». Поликарп ответил: «Восемьдесят шесть лет служил я Ему, и никогда Он не причинял мне вреда: как же теперь я прокляну своего Господа и Спасителя?» Проконсул снова попытался давить на него, говоря: «Поклянись в верности кесарю». – Он ответил: «Так как ты напрасно убеждаешь меня поклясться в верности кесарю, не зная, видимо, кто я и что я, послушай же мои слова: я – христианин. Если ты хочешь знать, в чем состоит учение христиан, назначь мне день, и ты услышишь его». Проконсул отвечал: «Убеди в его истинности людей». Но Поликарп сказал: «Я считаю, что ты имеешь право требовать от меня отчета [в моей вере]; потому что нас учат отдавать должное властям, избранным Богом (и это не для оскорбления). Но перед этими людьми я не обязан отчитываться». Тогда проконсул сказал ему: «У меня есть дикие звери; я брошу тебя им, если не покаешься». Поликарп отвечал: «Зови своих зверей, потому что мы не привыкли каяться в том, что хорошо, чтобы принять то, что дурно; и я не хочу менять правду на зло». Проконсул опять сказал ему: «Я сожгу тебя на костре, раз тебя не пугают дикие звери, если ты не покаешься». Но Поликарп сказал: «Ты угрожаешь мне огнем, который погорит недолго и погаснет, но ты не знаешь об огне грядущего суда и вечной кары, который ждет нечестивых. Что же ты медлишь? Делай со мной, что хочешь».

Говоря это и другие подобные вещи, он был исполнен уверенности и радости, и лицо его так сияло, что он отнюдь не казался обеспокоенным всем, что ему говорили, но проконсул был поражен и послал своего глашатая провозгласить посреди стадиона: «Поликарп признался, что он христианин». Глашатай провозгласил это, и толпа язычников и иудеев, живших в Смирне, стала громко кричать в неуправляемой ярости: «Это учитель из Асии, отец христиан, который ниспровергает наших богов, который научил многих не приносить им жертвы и не поклоняться им!» Восклицая так, они требовали, чтобы асиарх Филипп выпустил льва на Поликарпа. Но Филипп ответил, что это незаконно, что представления с дикими зверями уже закончены. Тогда они, как один, пожелали, чтобы Поликарпа сожгли на костре. Так что это соответствовало видению, посланному ему во время молитвы, когда он увидел, что подушка его загорелась, а он повернулся и пророчествовал верным, бывшим с ним: «Меня сожгут на костре».