Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - страница 13

Вернемся, однако, к литературе.

Оглядываясь назад, Элиот писал, что в юности «стихотворение или поэзия какого-то поэта иногда вторгаются в молодое сознание и полностью им овладевают на некоторое время… Зачастую результатом является взрыв сочинительства, которое мы можем назвать подражанием… Это не намеренный выбор поэта для имитации, но писательство в состоянии своего рода демонической одержимости одним поэтом»[41].

К концу школы он научился сознательно выбирать поэтов для подражания.

Последний год в Smith Academy ознаменовался несколькими публикациями, подписанными «Т. С. Элиот», в «Smith Academy Record», журнале, выпускавшемся школой, а не самим Томом. От школьных товарищей автора отличала большая способность к имитации и умение организовать разнообразный материал.

«A Fable for Feasters» («Басня для Празднующих» о призраке в средневековом монастыре) была написана в стиле «Дон Жуана» Байрона. Чувствовалось в ней и влияние викторианского юмора, высмеивающего «мрачное средневековье». Генрих VIII с его восемью женами упоминался как «король-мормон». Для ободрения сонных монахов использовался Knout – это русское слово было зыбким мостиком, связывавшим Тома с Россией, о которой он, как и подавляющее большинство его сограждан, ничего не знал.

Стихотворение «A Lyric» («Лирика») – в стиле Бена Джонсона.

Опубликовал «Record» и прозу Тома. Мрачный рассказ о стервятниках на поле битвы («Birds of Prey») и «сказки» – о двух моряках, потерпевших кораблекрушение и живущих на спине кита («Tale of the Whale»), и о другом моряке, капитане, оказавшемся хозяином необитаемого острова («The Man Who Was King»). Тут чувствовалось влияние Киплинга.

В том же году Том получил золотую школьную медаль за успехи в латыни. Отец подарил ему по такому случаю 25 долларов. Часть из них Том тайком от родителей потратил на то, чтобы купить томик Перси Биши Шелли, считавшегося атеистом и не допущенного в домашнюю библиотеку. Маленький бунт? Шелли был очередным его увлечением, правда недолго.

Еще одна составляющая той волшебной смеси, которую называют детством, – летние каникулы.

Каникулы в Новой Англии стали семейной традицией еще до рождения Тома, по инициативе его деда, сохранившего связь с местами, где он родился и вырос.

После кончины Уильяма Гринлифа традицию продолжил Генри Уэйр. На лето Элиоты ездили сначала в Хэмптон-Бич в штате Нью-Гемпшир, затем, с 1893 года, в Глостер – океанский рыболовный порт в штате Массачусетс. Теперь поездки занимали не больше двух суток по железной дороге, а вагоны стали намного комфортабельнее, чем пятьдесят лет тому назад.

В Новой Англии они оставались с июня по октябрь. В первые годы они жили в гостинице с «литературным» названием «Готорн инн». Потом Генри Уэйр купил участок и построил дом на мысу под названием Истерн-Пойнт. С одной стороны открывался вид на океан, а с другой – на гавань Глостера. Взрослые шутили, что Атлантический океан – это огромное озеро, на восточном берегу которого находится Англия. Но пересечь его никто из них не стремился. К бывшей метрополии большинство американцев относилось с подозрением, и старшие Элиоты не были исключением. Для Тома, однако, с этих выездов началось обратное движение, возвращение к «исторической родине».