После армии (это были золотые девяностые) Егор сошелся с земляками-дальневосточниками и стал возить с Сахалина в Москву рыбу и красную икру.
Поначалу бизнес был пигмейским. Даже бизнесом не назовешь. Заработок был сезонным и не всегда верным – кидали партнеров в те времена по-черному. И не всегда умышленно, а по цепочке, потому что срабатывал принцип домино.
Многие ожесточались и подавались в братки – Егор знавал таких.
Почему сам не переметнулся? Трудно объяснить, хотя это был выход, это было легче и проще – переметнуться. Что удержало его на этом берегу? Наверное, Таисия, а потом они вместе – Таисия с Настеной.
Во всяком случае, одному вымогателю он отпустил грех своих девчонок.
Отдал икру на реализацию партнеру, с которым ели-пили-отдыхали, вместе пуд соли съели. Партнер оказался насквозь гнилым: пропал куда-то. Грубо говоря, слинял. Ни икры, ни денег.
Егор помнил день, когда приехал домой к этому мошеннику. Ехал – хотел порвать. Думал, задушит на пороге квартиры. Нажал на кнопку звонка и сжал кулаки, готовый уложить иуду на месте.
Открыла жена партнера.
Егор глянул на ее необъятное брюхо и полуторагодовалого младенца на руках – будто налетел с разбегу на стену.
– Где Игорь? – разлепил он сухой рот.
– Я не знаю, где он. – Беременная женщина дрожала всем телом, младенец поддерживал мать голосом.
Егору показалось, что он смотрит фильм про войну, эпизод «фрицы заняли село», где роль фрица досталась ему.
Игоря Завьялова он вычеркнет из своей жидкой записной книжки, чтобы больше никогда не вспоминать. И долг вычеркнет вместе с именем.
Девчонок тогда прокормил окорочками: стал торговать гуманитарными «ножками Буша». Чем торговал, то и домой волок. Так и выкрутился.
Это в последнее время в его усталости появилась какая-то обреченность, а тогда адреналин бил фонтаном, был чем-то вроде заместительной терапии – никакая хворь не брала.
Сейчас, только чтобы избавиться от усталости, приходилось накатить граммов сто пятьдесят – от алкоголя ледяная глыба в груди становилась пористой, проседала и таяла. Егор чувствовал, как расслабляются мышцы, отпускают мысли.
Абсолютный монарх на короткое время покидал престол, как мальчишка у футбольного поля сбрасывает школьный ранец, так и он клал на трон жезл и скипетр, снимал корону и превращался в веселого и шумного шеф-повара.
Нажив седины и статусный животик – соцнакопления, как говаривал дед, – Егор готов был поделиться властью с домашними, только им это даром было не нужно. Они не хотели власти. Никакой.
Их устраивало все как есть. Они носили вещи, которые он покупал, ехали туда, куда он их вез, ели то, что он предпочитал.
Откинув голову на спинку кресла, Егор блуждал взглядом по небу, пока не почувствовал, как успокаиваются нервы, – звезды его всегда умиротворяли.
Прямо над головой в бездонном небе плавали Большая и Малая Медведицы – их Егор нашел без усилий. Потом дал себе задание посложней: найти созвездие Кассиопеи, Цефея и Лиры.
Цефей с Кассиопеей отыскались почти сразу, а вот Лира ускользала, и от этого Егор почувствовал обиду и без всякой логической связи снова вспомнил двух куриц – Светку и Наташку. С первого дня замужества Таисия пыталась навязать подружек в качестве придатка к самой себе.
