– Я обещаю, что вернусь и похороню его, как подобает. Гастелло, поможешь?
– Арр!!! – Отозвался птиц, яростно взмахнув крыльями.
– Пойдём, отец, – сказал я, закидывая сумку с добытым на поле боя оружием и прочей пользой. – Александр отомщён, надо спасать вашу малышку.
– Пойдём, – отозвался старик. – Меня, кстати, Борис Аркадьевич зовут – извините, что не представился, обстановка… А вас как звать-величать?
– Кабы знать, – грустно выдохнул я. – Может, ваше светило науки в каком-то там поколении поможет вспомнить.
– Почему бы и нет, – отозвался мой новый знакомец. – Она, между прочим, в центре Бехтерева работала!
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – пробормотал я почти про себя. – Столько совпадений, что хоть стой, хоть падай. Ведут? Вот только кто и куда?..
Вопрос, впрочем, был риторический – да и кто бы ответил? Если только крупный паук, который методично плёл свои тенета в дальнем от костра углу… Но пауки не разговаривают, не так ли?
Глава 7. Беда не приходит одна
Я догадывался, что мой новый знакомый слегка… Приукрашивал действительность. Ну, знаете, с одной стороны – ему не то, чтобы прям хотелось запугать малознакомого человека перспективами конфронтации с солидными людьми, но всё же как-то намекнуть на значимость их анклава сам Бог велел: и я, случись задумать недоброе, поостерегусь лишний раз, и ему чуть проще общаться. Даже не берусь пытаться вспоминать, откуда что взялось, но в подсознании родилась и окрепла мысль, что человек подсознательно недолюбливает тех, кто ему помогает, и сильнее предрасположен к тому, кому он помог сам.
Конечно, я был уверен, что человеческая натура не во всём и не всегда так плоха – даже наоборот! – сложные времена как бы срывают полумаски, обнажая истинную натуру, и передо мной, иногда шипя от боли, бодро шагал ещё крепкий мужик в возрасте с добрым сердцем и чистой совестью. Но всё равно, в моей голове заботливая рука скульптора-художника из подсознания слепила вполне себе чёткую картину того, что я вскоре увидел…
– Мать вашу, – выдохнул я. – Всё понимаю – разруха, опасность… Но хоть бы маскировку не нарушали!
Передо мной, нахально развалив своё жестяное нутро, лежала варварски вскрытая банка из под тушняка. Гастелло, плавно спланировав вниз, издал радостно-изумлённое "Аррр!" и принялся клевать остатки жирной массы, пропитанной соком. Борис Аркадьевич же в отрицательно-защитном жесте всплеснул руками и взволнованно затараторил:
– Да что Вы, что Вы! У нас никогда таких вольностей никто бы себе не позволил, тем более, чтоб не разделить с товарищами внизу…
Старик был прав – я так ничего и не вспомнил, но уже прекрасно понимал, как в нынешних условиях непросто добыть нормальной еды, а уж чтобы оставить её часть, а не бережно собрать галетами или не закинуть остатки в кашу из крупы, например… Странно это было! Сделав знак проводнику присесть за ближайшим бугорком, я осторожно опустился на корточки и стал изучать тропинку, по которой мы приближались к убежищу. Сначала я ничего не мог разобрать в пыли и мусоре под ногами, но потом глаз зацепился за сильно вдавленную в землю обёртку от батончика – пока земля была влажной, кто-то с силой припечатал обёртку ботинком размера, эдак, сорок четвёртого, если не сорок пятого. Тут же нашлись и другие следы – куча отпечатков, один поверх другого, но иногда рисунки протекторов различались.
