Ну да ладно, работаем!
– А вы не подскажете, как пройти в библиотеку? – Поинтересовался я, запрыгнув в проём внутрь помещения. Встал, кстати, удачно: на границе света и тени, но всё же ближе к тёмной части, да ещё и за спиной самого рослого из фанатов заклёпок.
– А хули ты такой борзый, а? – Спросил здоровяк, вздрогнув от неожиданности. Остальные участники драмы в изумлении уставились в моё сторону, однако никто пока не дёрнулся, что не могло не радовать.
– А хули бы и нет? – Задал я риторический вопрос. – Деда ищу одного – интеллигентного вида, в пальтишке. Не видали такого?
Избитый мужик на полу медленно повернул голову и посмотрел на меня полным надежды и одновременно ужаса взглядом.
– О, так вот же он! – Деланно удивился я. – Собирайся, идёшь со мной.
– Стопе! – Вскинул руку руку здоровяк. – Он тут шарился. Это моя земля. Он мне должен.
– Мне нужны только лекарства и немного воды, – прошелестел голос избитого. – Мне срочно…
– Мне похуй, – оборвал его главарь и повернулся ко мне. – Ты! Откуда вы припёрлись? Сколько вас там? Жрачка, бабы, бухло – есть?
Я замер и начал успокаивать дыхание. Вдох. Здоровяк орёт на меня, по второму кругу задавая вопросы и обещая сделать что-то неприятное – я вижу, как капельки слюны вылетают из его рта. Выдох. Его отморозки сидят и лыбятся, никто из них так и не схватился за оружие – я замечаю по меньшей мере десяток пустых бутылок из-под алкашки разной степени просроченности. Вдох. В меня летит его кулак, но как-то медленно и лениво, словно улитка ползёт по занавеске летнего душа. Я делаю подшаг вперёд и в сторону, первые две иглы летят в него – прямиком над оскаленным в звериной гримасе ртом. Остальные три иглы уходят почти веером после переката – кадык и висок у двоих по краям, а вот с последним не повезло: ведомый каким-то шестым чувством или удачей, он на долю секунды раньше склонил голову, как бы в изумлении глядя на происходящее, и ему лишь разорвало мочку уха и часть ушной раковины. Ха, прямо как… Больно!
Время с болезненным ударом в висок от неслучившегося воспоминания вернулось в норму. Я остался лежать, скорчившись от боли рядом с избитым пленником, возле меня, подвывая, лежал здоровяк – обе иглы торчали у него из лица там, где раньше полагалось быть глазам, однако он в порыве отчаяния попытался их то ли достать, то ли нащупать, куда они ему попали. Зря – зрелище вышло однозначно неприглядным! Ещё двое лежали чуть поодаль – один хрипел и булькал, завалившись набок, второй не подавал признаков жизни. А вот последний…
– Ах ты с-с-сука, – прошипел подранок, одной рукой зажимая рваную рану, а другой шаря по земле в поисках оброненного обреза.
Ну всё, приплыли! Недолго туш играл оркестр – корнет напился и…
– АРРРР!!! – Через пролом в крыше в заброшку черным болидом влетел ворон. Скорость пернатый набрал приличную – лишь в самый последний момент, ловко извернувшись, он выставил вперёд когти и впился ими в лицо бандита, влетев в противника как капитан Гастелло – в колонну фашистской техники.
Гопник заорал и попытался содрать с себя ворона – но куда там! Птиц словно заправский дятел молотил клювом по лицу как по трухлявому дереву, не забывая уворачиваться от суматошных попыток его ударить.
Старик, собравшись с силами, подкатился под ноги оставшегося бандита – тот запнулся и кубарем полетел на меня. Ворон ослабил хватку и красивым пируэтом ушёл в сторону, издав своё горделиво-насмешливое "Аррр!", а я, превозмогая боль, вцепился рукой в глотку почти поверженного врага и достал кухонник. Удар! Ещё! И ещё!
