Он быстро умял всё что увидел, запил сладким крепким чаем и вышел на улицу.
О дух свободы! Еще несколько дней назад, в это время Борька бы сидел в кабинете математики или физики, решал бы задачи и мечтал поскорее услышать пронзительный дребезжащий звонок. А сегодня весь день был в его распоряжении, как и последующие дни.
Борька сделал глубокий вдох. Свежий воздух наполнил его лёгкие ощущением радости. Выйдя из дома, он зашагал привычной дорогой, в сторону школы. Идти нужно было через тополёвую аллею. Сандалии быстро стали пропускать тепло разогретого солнцем асфальта, который был местами вздыблен. Это корни тополей разрослись и кое-где подняли серые «волны», которые Борька всегда перепрыгивал, представляя себе, что это тектонические сдвиги, на которые опасно наступать.
Школа находилась в десяти минутах ходьбы от Борькиного дома. Но сегодня можно не торопиться, вальяжно и деловито пройти мимо, и отправиться по своим делам.
Борька так и сделал. Прогулялся до школы, насладился тем, что в неё сегодня не нужно, размял затёкшие от непривычки к долгому сну суставы и отправился к Серёжке Зырянову.
Двери у Зыряновых были открыты.
– Привет Борь! – сказал Виктор, – Серёга, чего двери открыты? Ох получишь у меня!
– Привет Вить, – ответил Борька.
Из комнаты вышел Серёжка.
– О, Борь, здорова! Вить, я вроде закрывал. Странно… Проходи, Боря! – тут же среагировал Серёжка.
– Слыхал про твою историю с письмом, – начал Виктор. – Ты, когда в Ленинград-то с родителями едешь?
– Послезавтра, двадцать девятого. Только не едем, а летим. Отцу отпуск пришлось разбить – Завьялов на работе не смог подменить, поэтому всего четыре дня у нас. Самолётом быстрее…
Борька никогда раньше не летал на самолёте. Это станет еще одним приключением этим летом. Он видел, как самолёты заходят на посадку над их городом, но никогда не бывал даже на аэродроме. Хотя Новосибирск и был городом очень большим, но многое проходило Борьку стороной. Но всегда, когда он видел над городом Ил или Ту, старался определить, куда он летит, и откуда. Если он шёл на посадку, и летел с запада, то Борька про себя думал: «Из Москвы, наверное, прилетел!». Если же пролетал высоко-высоко, оставляя лишь след в небе, то лететь он мог куда угодно: «Наверно, в Иркутск летит. На Байкал!», – думал Борька. Или «на Камчатку, где сопки!». В общем, вариантов была масса.
– Вить, а Вить, ты нам аккорды то покажешь? – жалобным голоском простонал Серёжка.
– Да, Вить, а то ты опять уедешь скоро, а научить некому! – подхватил Борька.
Виктор окинул пацанов взглядом и сделал серьёзное выражение лица.
– Хм. ну ладно. Я обещал, а мужик свои слова держит. Только научу вас чуть потом. Хоккей? Айда. Я вам вещь одну покажу как раз.
Виктор подошёл к дивану в гостиной и снял со стены шестиструнную гитару «Луначарку».
Ребята сели напротив, обняв спинки стульев. Пальцы Виктора ударили по металлическим струнам, и сквозь отрывистый острый звон понеслись слова:
Есть дороги известные
Ты не встретишь беду на них.
Даже если захочешь ты себя испытать.
Там и воды все пресные
Качки нет и штормов морских
Волком взвоешь смотря в бесконечную гладь.
Ты беги от дорог таких
Ничего нет в них доброго
Ни друзей, ни врагов ты на них не найдешь.
Лишь себя расплескаешь в них,
Проживя жизнь «удобную»
И у края с тоски от бессилья всплакнёшь.
Есть пути незнакомые
Где любовь и предательство
Где встречаются подлость и доблесть в бою.
