Позже приехал какой-то другой врач, видимо главный он был. Всё подтвердил. Сказал, что они проверили, так и есть. Они не верили, а я знаете, что думаю, парни? Что если очень сильно за кого-то боишься, и ничем не можешь помочь, то может сердце разорваться.
От несправедливости и обиды.
– А что с мамой этого Геры? – спросил Боря.
– Умерла. Ротный говорил, что они должны были сообщить ей про Герку, но им ответили, что его мама скончалась в больнице, не приходя в сознание. В один день получается умерли. Вот так братцы бывает. А потом… Я решил дописать Геркину песню. Помнил эти три строчки, и спать спокойно не мог. Вот и получается, что мы соавторы, и песня Геркина живёт. Только до сих пор помню, как все встали, а он нет. Как он остался лежать под одеялом. Один, в темноте. С разорвавшемся сердцем.
– Это из-за письма? – оборвал повисшую тишину Борька.
– Не знаю, Борь. Наверно. Хотя Герка всё равно узнал бы. В часть бы сообщили. Вот и думай, виновато письмо или нет…
После истории про Герку и его маму не хотелось учить аккорды. Не сегодня. Борька решил пройтись. Подумать.
Ещё час назад он радостно шлёпал в сандалиях по горячему асфальту, и был уверен, что ничего не может ему испортить настроение. И вот эта история про парня, которого он даже не знал. Который умер уже давно. Но разве это что-то меняет? Разве оттого, что прошло два года, стало лучше?
Был такой парень – Герка, жил с мамой. А потом его не стало.
Витя конечно был прав, и это трагическая случайность. И не виновата мама в том, что послала сыну такое письмо. И письмо не виновато, что из-за него Герке стало плохо. Вдали от дома, от мамы. Одному, под одеялом, ночью. Видимо, есть испытания, которые не каждое сердце сможет пройти.
А еще, Борька думал о другом. Теперь он сомневался. А стоит ли везти письмо в Ленинград?
Что если в нём тоже написано, что-то такое, отчего может разорваться сердце? Что если Борька и его родители будут виноваты в страшной беде, которая случится с человеком? Разве сможет Борька жить после этого?
– Вот тебе и еще одно испытание – подумал Борька. Но отступать нельзя. Конечно, с одной стороны, в письме могло быть что угодно. Но с другой – возможно кто-то всю жизнь его ждал. Что, если это последнее письмо того офицера? Если он погиб, то за столько лет с его смертью наверняка уже смирились. А письмо если и растревожит, то уже не так сильно. А если он жив? И у них всё сложилось хорошо? И дожили они до старости? То тогда Борька сможет познакомиться с ним. С тем младшим офицером, загадочно именуемым «Д.С.», в квартире которого теперь живёт Борька с родителями. В любом случае, лететь нужно. К тому же, билеты уже были куплены. Значит так тому и быть!
Ту-104 приземлился в Ленинграде рано утром. Огромная махина – самолёт будто опытный наездник оседлал взлётно-посадочную полосу, вернув пассажиров снова на землю. Гул турбин постепенно стих и пассажирам разрешили покинуть борт. Борька ожидал, что лететь будет страшно, но страшно не было. Хотя при взлёте немного становилось тревожно. Борька смотрел в иллюминатор, на то, как его город уходит вдаль. Он поймал себя на мысли: «Какая сила же должна быть у турбин, чтобы оторвать такую махину от земли?»
– Ну, Лора Николаевна, вот ты и дома! – выдохнул отец, поставив чемодан на скамейку, неподалёку от аэродрома.
– Ну ты же знаешь, мой дом там, где вы с Борькой. А это просто город, где я родилась. Большую часть жизни уже в Сибири прожила. Так что не надо… – возразила мама.
