– Игорь, я только умоляю, не сломайте саму половицу. Не заменим же… – мама взволнованно следила за процессом.
– Лора Николаевна, обижаете. Я таких половиц знаешь сколько поменял в своей жизни?
– Знаю. Эта – первая, – засмеялась мама.
– Ну вот, начинается. Пошли шуточки ваши… – отец посмотрел на маму и сделал вид, что обиделся.
– Ну ладно, ладно – сказала мама. Верю. Эта половица – тысячная в твоей жизни. Всё, не отвлекаю. Мама села на диван и стала разглядывать Борькину почтовую карточку. Ей она тоже очень понравилась. Когда – то в школе, еще до войны, мама учила немецкий язык. Поэтому без труда прочла то, что было напечатано на карточке.
– Надо же, так мало лет прошло, а уже и злости не осталось… Только сожаление какое-то. Всё ведь могло бы сложиться иначе… – тихо прошептала сама себе мама.
Тем временем, выяснилось, что делать новую дырку в половице не стоит. Эта вполне еще сгодится. Но вот на лаге, стоило бы что-то нарастить. Во-первых, и половица «ходить» перестанет, и гвоздь войдет в новое место, а не в старую лунку.
Отец слегка приподнял половицу повыше, запустил руку под пол, чтобы проверить, в каком состоянии лага, и замер.
– А это что такое? Ну-ка…
– Что там, пап?
– Сейчас посмотрим. Что-то бумажное. Или картонное. Не могу понять. Сейчас, погоди.
Отец пытался вытащить то, что нащупал, но у него никак не получалось.
– Борь, а ну давай ты. У тебя рука поменьше будет. Справа, между самой лагой и перекрытием. Ты поймешь. Только аккуратно тяни, её там придавило чем-то, может порваться.
Борька запустил руку в то место, куда показал отец, и уже через пару секунд радостно закричал:
– Да, вот оно! Чувствую! Сейчас, секундочку, – он высунул язык, прикусив его губами, – вот!
Борька достал пожелтевший бумажный конверт. Конверт этот был не почтовый, а самодельный. На лицевой стороне была пером сделана надпись:
«Гор. Ново-Николаевскъ Томской губ. 14 Сибирскiй стрелковый запасный батальонъ, мл. офиц. 13 роты Д.С.»
Ниже был указан адрес получателя:
«Петроградъ, село Рыбацкое, Шлиссельбургскiй пр. 11, Антонине Григ. Чириковой»
Справа была написана дата:
«2 марта 1915 г»
На обороте были нарисованы четыре крестика, похожие на букву «Х», которые, как знал Борька, раньше обозначали поцелуи.
– Вот это находка! – растерялся отец, – Лора, посмотри!
Все трое устроились на диване и внимательно осмотрели находку.
Конверт был запечатан. Однако, марки и штемпеля на нём не было. Это говорило о том, что отправить его не успели. Или не смогли.
– Мам, пап, смотрите! – Борька поднял конверт над собой, чтобы посмотреть его на свет.
В конверте было письмо. Бумага плотная, но тем не менее, можно было различить содержимое конверта.
– Ребята, ну вы кладоискатели! – вынесла вердикт мама.
– Лора Николаевна, – парировал отец, – мы ещё и не на такое способны!
– Как поступим? – осторожно спросил Боря.
В воздухе повисло раздумье. С одной стороны, это ведь было личное письмо. А такие вещи читать и вскрывать нельзя по всем самым строгим законам порядочности.
Но с другой стороны, это ведь почти что клад? Да и людей, которые писали друг другу в то время, скорее всего уже не сыщешь. Им уже далеко за семьдесят. Если они вообще живы…
Взвесив все «за» и «против», семейный совет принял решение конверт не вскрывать.
– Я знаю, где это! – сказала мама, – В детстве мы с папой и мамой бывали в Рыбацком. Это совсем рядом от нашего домашнего адреса в Ленинграде. Правда, я не помню, что бы там были дома, которые могла бы сохраниться. До Революции на том месте были деревянные дома, это у реки. Но возможно я ошибаюсь, и адресат по-прежнему живёт там. Хотя война и Блокада, вполне возможно…
