Так что еще часом позже, в начале двенадцатого, злой, как сам рогатый, Брок убрал остывшее мясо и заветрившийся салат в холодильник, напялил свою обычную пижаму — неказистую, но проверенную и уютную, и лег спать. На работу завтра идти было не нужно — он, наивный, договорился поменяться со своим сменщиком, чтобы… Ну, чтобы больше было времени на всякие постельные безумства. И мысли об этой глупой, наивной договоренности, о надеждах, которые и стали ее причиной, ранили так же сильно, как испоганенный ужин, приготовленный с таким тщанием.
Заснуть в очередной раз не удавалось довольно долго. Так что Брок встал и выпил бокал вина, практически не чувствуя вкуса. Алкоголь на голодный желудок помог, и в конце концов задремать все-таки удалось. Но, естественно, по закону подлости именно в тот момент, когда сон наконец-то начал окутывать мозг, в дверь позвонили.
— Уже не ждешь? — спросила Шейла и переступила с ноги на ногу.
— Нет, — ответил Брок.
— Прости. Работа, чтоб ей. Подробностями грузить не стану, но не могла я уйти. И позвонить не могла — телефона-то твоего не знаю.
Брок молчал. Более всего хотелось, чтобы все это закончилось, но и просто захлопнуть дверь перед носом у дамы не позволяло воспитание.
— Хреновое начало, — усмехнувшись криво и будто бы соглашаясь с мыслями Брока, заключила Шейла. Потом подумала и добавила: — Зато честное. Ты должен знать на будущее, на что подпишешься, если все-таки решишь замутить со мной. Не захочешь — пойму. Мало кто выдерживает. Собственно, в моем случае вообще никто. Крутой замес из профессии, внешности и постельных пристрастий отпугивает вашего брата мужика, как ультразвук мышей. Даже лучше.
— А кто ты по профессии? — не удержав любопытство, памятуя о кобуре с пистолетом… ну и, конечно, зацепившись своими глупыми надеждами за «подпишешься» и «на будущее», спросил Брок.
— Опер в убойном отделе. Из полиции я, стало быть. И… И, может, хоть ужином покормишь? А то так жрать охота, что выпить не с кем. А про ночевку я уж и вовсе молчу.
— А ты нахалка… — протянул Брок, испытывая облегчение от сказанного.
— Профессиональная деформация.
— У меня, кажется, тоже. Не могу спокойно думать, что приготовленное пропадает…
— У меня не пропадет, — заметно оживляясь, заверила Шейла.
И ведь не соврала: подогретое мясо и оплывший, заводяневший салат были съедены под восторженные стоны. Да и кексы исчезли так быстро, что вино не успело кончиться. А Брок сидел, смотрел, как ест гостья и потенциальная любовница, и с внутренней дрожью думал: если Шейла так же голодна и в сексуальном смысле, то… очень хорошо, что завтра не надо идти на работу!
— Спасибо, было феерически вкусно… Ну, я пошла? — засунув в рот последний кусок, спросила Шейла, вырывая Брока из размышлений и тут же повергая его в молчаливый шок.
— Как… пошла? — пролепетал тот и даже руками развел от полного офигения.
— Или не пошла? — тон у Шейлы был шутливым, но при этом смотрела она очень серьезно. — Решай быстрее! И так ведь я припозднилась, а тебе-то завтра на смену спозарань.
— Я поменялся с другим кондитером, с которым мы в разные смены работаем, — отозвался Брок.
— Тоже потому, что готовился к свиданию со мной? И ужин фантастический, и выходной на завтра… Ради меня?
Пришлось кивнуть утвердительно, а после наблюдать за тем, как на лице Шейлы растекается широченная и бесконечно довольная улыбка:
