Тот, кого нельзя желать - страница 17

Я усмехнулся:

– Сколько у тебя их было?

Она рассмеялась.

– Не важно. Достаточно, чтобы увидеть разницу.

Я поднял бровь, ожидая продолжения.

– Ты другой. Обычно русские слишком прямолинейны, жёстки, иногда даже агрессивны в своих желаниях. А ты… – она провела пальцем по краю бокала, затем медленно подняла на меня взгляд, – ты как кошка, двигаешься мягко, но внутри у тебя когти.

Я не ответил, только сделал глоток вина, наблюдая за ней.

Она тоже молчала, но её взгляд говорил громче слов. Я видел, как подрагивают её пальцы, как она то убирает волосы за ухо, то снова выпускает их, словно не решаясь на следующий шаг.

В какой-то момент она наклонилась вперёд и забрала мой бокал. Я даже не успел ничего сказать, как она убрала оба бокала с перил и, развернувшись, плавно села ко мне на колени, скользнув ладонями мне на шею.

– Ты мне нравишься, Артём, – её голос стал ещё ниже, медленнее.

Она поцеловала меня, сразу глубоко. Её губы были мягкими, но требовательными, язык скользнул внутрь рта, сплелся с моим, а я автоматически сжал её бёдра, вдавливаясь в неё сильнее.

Секс.

Давно у меня его не было.

Тело вспыхнуло моментально, кровь толчками разогнала желание, но я держал себя в руках, даже когда её пальцы зарылись в мои волосы, а бёдра едва заметно двигались, будто она уже чувствовала меня.

Но я не был готов сдаться так просто. Поэтому, отстранившись, посмотрел на неё с ленивой улыбкой:

– Где твоя кровать?

Её губы дрогнули в усмешке.

– Пойдём.

Мы зашли внутрь, и дальше всё было быстро, будто напряжение копилось слишком долго.

Я прижал её к стене, впиваясь в её шею, её пальцы жадно цепляли мои плечи, сдирали футболку, а я, выдыхая ей в ключицы, чувствовал, как она дрожит.

Мы добрались до кровати, и там уже не осталось ничего, кроме тел, сплетённых в ритме, горячего дыхания, приглушённых стонов и царапающих руки ногтей.

Я брал её сильно, почти без нежности, но именно так она этого хотела.

А когда мы оба выдохлись, когда она свернулась рядом, кидая на меня быстрые взгляды из-под спутанных прядей, я понял, что моё тело получило то, что хотело. Но одна мысль меня терзала и когда я уже засыпал я резко распахнул глаза и понял, что не давало мне покоя. Мое имя. Вики произнесла его без европейского акцента. Она произнесла его чисто.

Глава 8 Вики

Я всегда знала, что стану моделью. Не было ни единого дня, ни секунды сомнения, ни мгновения слабости, когда я думала бы иначе. Моя судьба была предопределена задолго до того, как я пошла в первый класс.

Я не помню свою мать. Она умерла, когда мне было четыре. Её лицо осталось в памяти размытым образом, серым пятном, призрачным воспоминанием, которое со временем выцвело, оставляя лишь тонкий аромат духов, шёлковый шорох платья и голос, который, кажется, не произнёс ни одного важного слова. Меня растила бабушка.

Не та бабушка, которая печёт пироги и рассказывает сказки, не та, что накрывает одеялом ночью, целует в лоб и говорит, что я самая красивая девочка на свете. Нет. Моя бабушка была другой.

Она не любила меня.

Она любила только одну вещь – возможность реализовать через меня свою мечту.

Её дочь, моя мать, была моделью. Не самой успешной, но достаточно красивой, чтобы привлекать внимание, достаточно умной, чтобы не упускать возможности, и достаточно наивной, чтобы не заметить, как однажды оказалась пешкой в чужой игре. Бабушка подготовила её к жизни на подиуме, методично, тщательно, с железной хваткой. Она не была женщиной, которая принимает "нет" в ответ. Она не была той, кто склонен к сомнениям. Она вылепила мать, направляла, корректировала, а когда той не стало, всё, что осталось, – это я.