Я вернула внимание на него, легко кивнув.
– Всё идеально. Я сделаю всё, чтобы передать аромат и утончённость вашей продукции так, как она того заслуживает.
Энтони удовлетворённо кивнул, коротко улыбнувшись, и отошёл к ассистентам. В этот момент ко мне подошёл Жюль, слегка наклонился и тихо, чтобы никто не услышал, спросил:
– Я могу поехать? Здесь душно.
Я даже не удивилась.
– Да, конечно, – ответила так же спокойно, легко касаясь его рукава пальцами.
Жюль, не прощаясь развернулся и направился к выходу.
Я взглянула на Артёма ещё раз, но уже чуть мимолётнее. Кивнула ему в знак приветствия. А затем спокойно направилась в гримёрку.
Я скользнула ладонями по ткани, ощущая её лёгкость, как утренний туман, окутывающий тело. Нежно-розовое, почти невесомое, платье струилось по коже, расшитое яркими цветами, но не скрывающее ничего. Сквозь полупрозрачную ткань легко читалась каждая линия моего тела – изгиб груди, контуры бёдер, ключицы, которые подчёркивали тонкие шлейки. Оно выглядело невинно, но было создано для соблазна.
Визажисты снова работали над моим образом, их руки ловко создавали воздушную укладку, оставляя волосы мягкими волнами, макияж был естественным, почти невидимым, но умело расставляющим акценты.
Когда я вышла, всё уже было готово.
Артём стоял у импровизированной зоны для съёмок, проверяя камеру, его взгляд скользнул по мне быстро, профессионально, не задерживаясь, но я знала, что он оценил. Он смотрел, как художник на свой холст – спокойно, сосредоточенно, без ненужных эмоций, но с пониманием, что сейчас он создаст нечто стоящее.
– Встань здесь, ближе к орхидеям, – его голос был ровным, уверенным.
Я послушно сделала шаг вперёд, чувствуя под босыми ногами гладкий каменный пол оранжереи. Тепло, влажность, тонкий аромат цветов смешивались в воздухе, создавая почти гипнотическую атмосферу.
– Хорошо. Теперь чуть наклонись, подними подбородок, – он двигался вокруг, выбирая ракурсы, его камера ловила свет, движения, мельчайшие детали.
Мне нравился его профессионализм. Это было редкостью. Многие фотографы, особенно мужчины, пытались играть на грани между работой и личным интересом, но в Артёме этого не было. В его голосе звучало спокойствие, передающееся и мне. Я не чувствовала себя объектом, не чувствовала оценивания, а это значило, что я могу расслабиться и полностью довериться процессу.
– Отлично. Теперь подойди к вьющимся розам, прижмись спиной к стене. Одно плечо опусти, да, так. – Он легко корректировал, его слова были точными, без лишних объяснений. Я выполняла всё, что он просил, зная, что он видит картинку, которую нужно создать.
Следующая сцена была сложнее.
Цветочная «кровать» – тщательно составленная композиция из лепестков, мягких стеблей, нежных бутонов. Нужно было лечь так, чтобы ни одно растение не повредилось, стать частью этой хрупкой картины.
Я опустилась осторожно, ощущая под собой мягкость, цветы поддавались движению тела, но не ломались. Артём поднялся на лестницу, чтобы снимать сверху.
– Голову чуть левее. Руку к волосам. Полуприкрытые глаза.
Я последовала указаниям, едва дыша, чувствуя, как тепло от света пробивается сквозь стеклянную крышу, а воздух наполняется ароматами.
– Хорошо. Теперь расслабься, представь, что ты… – он замолчал на секунду, а потом неожиданно добавил, уже на русском:
– Что ты паришь в этом море цветов.
Я моргнула, удивлённая.
