Тойво, возвращаясь после встречи с Куусиненом, весь извелся, придумав самому себе столько вопросов, что голова шла кругом. Как-то он понимал, что истина сокрыта где-то на поверхности, как мудро заметил силач Кумпу, вот только под каким же углом к этой поверхности присмотреться, чтобы увидеть не только «корову», но и того на чье присутствие отреагировало человеческое подсознание? В самом деле, если бы не было Дьявола, то и мыслей о нем бы просто не существовало.
Видна над забором рогатая голова – значит, животное какое-то. Но – нет, первая мысль – это сам Сатана. На поверку – корова, конечно, но кто прятался за этой коровой? Ай, шайтан, чур меня, чур.
Антикайнен не мог понять, чего же он сам хочет постичь? Истину? Так она где-то рядом. Нужен совет, без совета никак. А еще тепло женское нужно и сочувствие. Надо получить отпуск и к Лотте двигаться. Любовь, переносимая почтовыми голубями, всегда должна подпитываться присутствием объекта любви на расстоянии вытянутой руки или, что предпочтительнее, вообще без всякого расстояния. Не то в противном случае когда-нибудь настанет время, когда этим голубям захочется головы свернуть.
Да, к тому же, древний карельский пуукко – нож хранится у Лотты. Без него теперь не обойтись. Только пуукко можно вены вскрывать по необходимости. А необходимость такая есть, потому что ее не может не быть. Вены-то не свои вскрывать, так что может пригодиться.
– Мне нужен отпуск по семейным обстоятельствам, – сказал Тойво начальнику командирских курсов Инно и только потом добавил. – Разрешите обратиться.
– Мне тоже нужен отпуск, – ответил начальник и хмуро добавил. – Разрешаю обратиться.
– Докладываю: разрешите отлучиться в командировку в деревню Панисельга возле Ведлозера для проведения агитационной работы среди местного населения, – уже определенней отрапортовал Антикайнен.
Инно нахмурился и почесал свою седую голову: что-то задумал этот Антикайнен, что-то у него определенно на уме. Авторитет у него есть, вон – в журналы коммунистические коммунистические статьи пишет, правда, под мудрым руководством старших товарищей, проверен в бою, умеет принимать решения.
– Хорошо, – ответил он, перестав хмуриться. – Закончим весенние полевые сборы – там посмотрим. Сам понимаешь, время сложное, враг только и ждет повода, чтобы напасть – так что пока сложно сказать. Но, думаю, отношение к твоей командировке будет, скорее, положительным, нежели отрицательным. Кого с собой возьмешь?
Тойво хотел, было, сказать, что «никого», но передумал.
– Курсанта Вяхю, – проговорил он.
– Это кто у нас Вяхя? – удивился Инно, который не встречал в списках личного состава такой фамилии.
– Новое поколение, проверенный товарищ, опытный следопыт, – ответил Антикайнен. – Рекомендую его в Интернациональную военную школу командиров.
– Подумаем, – опять нахмурился Инно. – Можете идти.
Тойво ушел в полной уверенности, что все будет именно так, как ему нужно. Он не испытывал радости, он не испытывал боевого азарта, так – заурядное дело, к которому, правда, следует подготовиться, как следует. А из этого следует, что надо найти эстонца Тыниса.
Еще он подумал, уходя от начальника: «Как ловко товарищ Инно умеет хмуриться! Отличное командирское качество, надо бы научиться. Хмуришься – значит хмырь, в смысле – хмурь».
На Тойво Вяхю выйти можно было только через Куусинена – он был его человек, ведающий нелегальными переходами через границу. А на Тыниса – через Институт мозгоедов Бехтерева. На Панисельгу можно было выйти через Петрозаводск. В общем, везде можно было выйти.
