Но и этого было мало. В Советском Союзе развернули мощную агитационную кампанию в поддержку намеченного строительства. Повсеместно на предприятиях, в организациях проводили собрания и митинги, на которых безоговорочно принимались решения об отчислении работниками части своего заработка в фонд строительства новой ГЭС на Днепре. Только за пару месяцев, к 1 апреля 1927‑го, в такую «всесоюзную копилку» поступило более миллиона рублей.
Впрочем, на фоне общих затрат на сооружение украинского ДнепроГЭСа эта сумма выглядит очень скромной. В итоге реализация всего днепровского проекта потянула, по некоторым данным, более чем на 300 миллионов.
Сооружение мощной гидроэлектростанции, не имеющей аналогов в стране, требовало привлечения высококвалифицированных специалистов, часть которых пригласили из-за рубежа. Основными западными партнёрами, участвовавшими в строительстве, были германская компания Siemens и американская Cooper Engineering Company.
Их инженеров и мастеров, прибывших на днепровскую стройку, поразило увиденное здесь: бригады рабочих трудились с энтузиазмом, но при этом «доисторическими» методами. Основными «агрегатами» были лопаты, тачки, носилки.
Впрочем, при помощи такого примитивного арсенала можно было выполнить лишь часть работ. А вот когда очередь дошла до установки технического оборудования, ресурсы, которыми располагала Страна Советов, оказались недостаточными. Здесь было не обойтись без импортных поставок.
В итоге из США на ДнепроГЭС привезли несколько построенных по заказу СССР мощных гидротурбин, из Германии – высоковольтные трансформаторы, из Чехии – металлоконструкции…
За всю эту технику и оборудование необходимо было платить «капиталистам» в валюте. Но где же нищей Советской России раздобыть заветные доллары-марки-фунты стерлингов?
Основными товарами советской экспортной программы в ту пору были нефть, древесина и, главное, зерно. Именно за счёт продажи в Европу пшеницы Советам удавалось получать большую часть валютной выручки. Составы с зерном гнали и гнали на запад, объёмы таких поставок наращивали в ущерб собственным гражданам: по стране вновь начал гулять призрак голода. Но даже этих «хлебных» денег не хватало на закупку всего импортного оборудования, необходимого для реализации программы индустриализации: ведь помимо ДнепроГЭСа в СССР возводилось и ещё несколько крупных промышленных объектов: Сталинградский и Челябинский тракторные заводы, Магнитка – металлургический комбинат на Урале…
Требовалось найти дополнительный источник поступления валюты. И кремлёвские власти его нашли. Было решено предложить «богатеньким буржуинам» очень востребованный у них товар: произведения искусства из коллекций крупнейших российских музеев. Тогда и началась распродажа художественных ценностей, о которой говорилось выше.
Искусствоведы называют эту торговую эпопею, растянувшуюся на пять лет, «трагедией и катастрофой».
Дополнительную остроту описываемым событиям придаёт тот факт, что зачастую большевистские торговцы прекрасным, желая поскорее получить деньги, откровенно демпинговали. Вот лишь один красноречивый пример: на берлинском аукционе 1928 года было продано 122 ценнейших предмета из коллекции Эрмитажа, за них в общей сложности удалось получить сумму, эквивалентную немногим более 350 тысяч рублей. Одна из немецких газет, описывая устроенный благодаря Советам аукционный переполох, озаглавила посвящённый очередным торгам материал так: «Большие имена, маленькие цены».
