– Ты прилавок что ли открывать собрался? – саркастично уточнил Шевчук.
– Дают – бери, а бьют – беги.
– Вот нам по голове и дадут.
– Ну, и сливайся! – громкоголосо урезонил Евгений, принимая протянутую ему полторашку хмеля. – И пива моего не пей!
– С чего это оно твоё? – возмутился Станислав, выхватив бутылку. – Вместе замутили, вместе и выпьем!
Казакин, нагло ухмыльнувшись, откинулся к бревенчатой стене на широкой лавке, крыльями раскинув по-молодецки сильные руки. Он был коренаст и в меру атлетичен, но его манеры выдавали в нём того ещё гопника.
– Вы вообще о чём? – спросил, наконец, Шаламов.
Те молча переглянулись.
– Всё те надо знать! – закичился Евгений.
– Да ладно, – ответил Шевчук. – Тимон – свой.
– Свой, говоришь? – растянулся в улыбке тот, повернувшись к подростку. – Ну, снимай трусишки. Посмотрим, какой ты – свой.
И, оголив молочные в сравнении с тёмной спиной ягодицы, нырнул в парилку. Здесь, подкинув колодезной воды на камни, банщики расселись по лежанке.
– Чего ты там прибеднился? – ухмыльнувшись, спросил хозяин у подельника, севшего ниже.
– Мне и тут хорошо, – ответил Стас.
– Не шаришь ты! Привык в своем амбаре мерзнуть.
– Чем тебе моя баня не нравится?
– Полы у тебя холодные! – заявил Казакин. – А тут, – он указал на плинтуса, – вдоль заваленки землёй просыпали. С умом делали, не то, что у тебя!
– И кто же делал? – сыронизировал Шевчук. – Ты что ль?
– Ну, не я, – поправился тот, смочив от жара кончики торчащих ушей. – Дя́хан строил.
– Вот-вот, – кивнул Станислав. – Делали-то по уму, да не по-твоему́.
– Ты что ль плотник?
– А я и не отрицаю, дед нашу баню строил.
– Фигню ваш дед построил! – уверенно заявил Евгений. – Кто ж из шпал парилку делает? Креозотом дышите!
– Нет там никакого креозота! – вытянул Шевчук. – Два раза протопил нормально, все испарилось.
– Ага, – закичился тот, – испарилось… Эту баню, – горделиво махнул он рукой на тёмные стены, – строили, когда ещё помнили, как строить… по старинке, – значимо выделил парень.
– Ну-ну, – саркастично ощерился Станислав. – Типа, раньше и брёвна были крепче и мастера ловчее…
– А то ж нет?
– Чего ж тогда твои бравые предки бетон не лили?
Казакин завис на мгновение, а Шевчук ещё более расплылся в издевательской ухмылке.
– А потому что не надо было! – отрубил он, наконец. – Дерево – самый лучший материал, чистый, его и выбирали.
– Да ни черта они не выбирали, – раздражённо отвечал Станислав. – Что было под рукой, из того и строили. – Он, зачерпнув из кадки колодезной воды, плеснул на толстокожую бочину котла, от чего тот зашипел, как старый экспресс, насытив комнату горячим паром. – Понапридумывал себе… технологии древних русов. Что тогда, что сейчас, Женёк, лепят из того, что есть… Чем бедны, тем и родны.
Возникла пауза, воспользовавшись которой Шаламов снова спросил:
– К слову… о том, что есть… чего у вас там есть-то?
Евгений кичливо ухмыльнулся, смерив младшего хитрой миной.
– Планта́рь2, короче, мы нашли, – начал он.
– Угу, – иронично кивнул Станислав, особенно выделив следующее слово, – «мы».
– Да ты! Ты! Ты нашёл! – поправился рассказчик.
– На сенокос с батей гоняли, – перебил его Шевчук, стирая влагу, набегавшую в глаза, – я его приметил. Походу, кто-то сажал в своё время, она семена кинула, но не ослабла.
– Мы её всё лето на железке3 шаби́ли4, – продолжил Евгений, – пару раз городских угостили, и гусь один взять захотел.
