Так, с подачи интерна, Дэн попал в другую палату. Его новый сосед оказался спокойнее, чем прежние. Лежал сутками с открытыми глазами, тихо посвистывал. Но однажды резко вскочил и бросился на Дэна, сильно прижимая его огромными ручищами к стене:
– Ты кто, зачем следишь за мной?
Дэн как будто обрадовался, что его мучениям придёт конец.
– Честно говоря, сам толком не понял, кто. Прикончи меня, если хочешь, я устал.
Сосед, не ожидавший такой реакции, отпустил его и вернулся на своё место.
– А ты первый на моём пути, кто не боится сдохнуть. Другие умоляли оставить их в живых.
Камера в углу палаты следила и записывала каждое движение и слово пациентов. Медбрат, дежуривший возле монитора, отвлёкся на телефонный звонок и пропустил опасную ситуацию.
– Меня зовут Виктор, – продолжил сосед по палате, – в переводе «победитель». Я подумал, ты из них, «айболитов», и следишь за мной. Тебе повезло, что не боишься. Как бойцовский пёс, я чую запах страха и жажду его. Я питаюсь, упиваюсь им, ищу, как хищник жертву, и когда нахожу, получаю награду. Первый раз вижу, что меня во время нападения не боятся, вместо обычного страха в твоих глазах – ничего, пустота, равнодушие. Будешь моим слушателем.
И Виктор рассказывал. Рассказывал, как решил наказать отчима. Маленький, плюгавенький «папаша» постоянно нудил и бесил сынка нотациями. Витёк сначала посылал его подальше, а когда подрос и окреп, просто пообещал прирезать. Отчим воспринял угрозы всерьёз, попрятал в доме опасные предметы и побежал в полицию, где ему посоветовали прийти в участок, когда произойдёт конкретное нападение. Витя впервые почувствовал от старика особый, пряный аромат смертельного испуга. В «охотничьем» магазине в отделе дайвинга будущий убийца приобрёл специальный острый нож. И тут же, после покупки, ощутил, как внизу живота от предвкушения удовольствия разлилось приятное тепло. Желание переполнило Виктора. Он почти бежал домой с оружием за пазухой.
Отчим, как обычно по средам, собирался в танцевальный клуб. Мылся, брился. Увидел сынка с бешено горящими глазами в дверях ванной комнаты и побелел, затрясся от страха. Восторг переполнил парня. Эффектно, со свистом вытащил из-за пазухи «мачете». Резал папулю медленно, с удовольствием. Ужас покинул старика с последним вздохом. Потом пришла с работы мать. Повалилась на пол, как припадочная, заорала. А через минуту, словно выброшенная на сушу рыба, хватала губами воздух и мычала, пока совсем не затихла.
– Отличный был мачете, удачная охота! – сосед по палате с удовольствием смаковал подробности своих похождений. Вспоминал, какое облегчение получил после убийств, как сладко спал, пока не приехала полиция, которую вызвали соседи, услышав из квартиры крики о помощи. Помогать к тому времени было некому. Окровавленного, его привезли в полицейский участок. В следственном изоляторе Витёк скучал в одиночестве. Но вскоре в камеру подселили деда, чем-то похожего на отчима. Дед встретился с Виктором затравленным взглядом, и в жарком, душном помещении запахло любимыми пряностями. И эту жертву спасти не удалось. Убийца задушил его до прихода охранников. Единственное, о чём душегуб жалел – об отсутствии родни, которая могла бы приносить передачи с сигаретами и сладостями. Родни, которую истребил собственными руками.
У Дэна не было сил слушать убийцу, его выворачивало от подробностей. Во время очередного врачебного обхода он проговорился Доре Фишман, что не может спать из-за рассказов соседа по палате. Записи видеокамеры подтверждали слова пациента. К тому же, Дэн несколько последних дней отказывался от еды, не выходил на прогулки. Большую часть времени неподвижно сидел, обхватив голову руками. Казалось, что из его памяти вытрясли какую-то важную информацию, которую он мучительно пытался вспомнить.
