– Так может, просто не сорить?
– Как же вы всё упрощаете. Это от неведения. Поймите, здесь всё гораздо сложнее. Начну с того, что многие исследователи отмечали, что ещё в конце девятнадцатого столетия вековые религиозные представления были поколеблены: вера, какая б она ни была, оказалась навсегда скомпрометирована передовым естествознанием. Различные модные течения, вроде позитивизма, теряли притягательность из-за толкований, выглядевших слишком элементарными. Незыблемые прежде истины оказались под сомнением. Более того: была подвергнута критике сама мировая целесообразность. Человечество занимала уже не только связь человека с другими людьми, но и с природой или историческим развитием. Оно желало окончательно выяснить свои отношения с богом и самим собой. Назревала насущная проблема – не только вписаться в мир, но и привести его в соответствие со своими о нём представлениями. Таких учений ещё не было. Государство также оказалось неспособным предложить сколько-нибудь приемлемую для интеллигентного общества идеологию. Вы не находите, что всё это перекликается с нашим временем? Только тогда интеллигенция ударялась в революционные теории, а это саморазрушение. Умы интеллигенции всегда нужно чем-то занимать. И я предлагаю самосозидающее учение.
Человечеству всегда был нужен бог: бог-просветление, бог-любовь, бог-энергетика, бог-информация-весть, но я создал главного бога, в котором всё это воплотилось в единое целое. Этот бог есть бог-саморегуляция. Бог, которого можно понять до конца только будучи продвинутым человеком. В сущности, все основные религии – это и есть способ саморегулировать человеческую популяцию на биологическом уровне, то есть способность сохранения человечества в количественном отношении. И хотя были войны и за веру, но, в основном, саморегуляция человечества методом механизма религиозного сознания себя оправдывала. И как только вторгался атеизм, тут же возникали все эти тоталитаризмы. Поэтому бог нам нужен, чтобы жить. Но жизнь – это прежде всего саморегулирующаяся структура. Этим свойством и определяется живучесть. Но, если всё, что я сказал, подавать лишь в контексте научных критериев, то это несравнимо сузит число приверженцев моей идеи. Поэтому учение должно рассматриваться в процессе социального, философского и экономического развития и, если понадобится, в любом другом контексте. Нужна цельная и всепроникающая религия. Нужен бог – и бог всеобъемлющий, всё объясняющий до конца, а значит, дающий каждому шанс познать себя и мир в его единстве. Религия саморегуляции пробуждает в человеке волю к самосовершенствованию не методом мифических или мистических опытов, а вполне познаваемыми приёмами, и уже здесь – на Земле, и именно в России, как самом оптимальном месте для саморегуляции.
– Но вот насчёт самих тараканов как-то не очень приятно.
– Возможно, поначалу так и есть. Но когда я работаю с учениками, то со временем они начинают относиться к тараканам с любовью и пониманием. Они видят в них посланников саморегуляции свыше, контролёров разрегулированных зон. И если вы скажите им, что тараканы – грязные и вредные насекомые, то они ответят вам, что ваши знания ничтожны, и вы за пределами саморегулирующихся полей. По отношению к тараканам я и распознаю людей: свой – чужой. Сейчас я не вижу конкуренции моему учению и думаю, что со временем правительству стоит подумать о создании государственной идеологии на базе моей религии. Я уже выпустил два объёмных труда – «Православней, чем православие» и «Восточнее, чем Рерих». Готовлю следующий – «Тотальней, чем Блаватская».
