Утром меня разбудил вой пожарной сирены. Тушили дом напротив. Я зашёл к соседу-соотечественнику спросить, в чём дело. Он поведал мне, что в том доме жил писатель, который много писал и постоянно пытался сжечь написанное, но всё как-то не решался. И вот этой ночью он собрал все свои рукописи и решил спалить их в духовке. Примерно в полночь писатель закончил очередную рукопись и, перечитав её, впал в депрессию. Он сгрёб все свои бумаги и засунул в духовку газовой плиты. Бумаг накопилось много, они сильно уплотнились, и поджечь их было сложно. Тогда писатель зажёг конфорки, чтобы на них жечь рукописи. Становилось душно, и писатель был вынужден открыть окно. В это время этажом выше его сосед-художник в состоянии глубокой депрессии кромсал кухонным ножом свои полотна и швырял их в окно. Обрывок полотна влетел в кухню писателя. Тот выглянул из окна – посмотреть, в чём дело. В этот момент этажом выше художника живший там скульптор в состоянии глубочайшей депрессии крушил кухонным топориком гипсовые фигуры и бюсты. Он боготворил Родена и мечтал сотворить любовь, если не в мраморе, то хотя бы в гипсе. Но сегодня в полночь скульптор понял, что Роден недосягаем. Он разбил все гипсовые фигуры и теперь вглядывался в бюст Родена – в то, с чего начинал. Ему показалось, что губы Родена искривились злорадной улыбкой, а глаза ехидно сощурились. Скульптор схватил бюст и выбросил его в окно. Бюст разбился о голову выглядывавшего в это время писателя. Тот потерял сознание и остался лежать на подоконнике. Чуть позже в окно залетел большой кусок картинного полотна и упал на горящие конфорки. Полотно вспыхнуло, став причиной пожара. Писателя с обширными ожогами всё же спасли, а рукописи, благодаря тому, что были закрыты в духовке, в целом сохранились, хотя и обгорели по краям.
Пожарные уехали. Сосед включил телевизор. Шли новости. Диктор рассказывала о том, как на олигарха Лопахина, тесно связанного с семьёй бывших хозяев Вишнёвого сада, оказывается давление с целью заставить его уступить контрольный пакет акций «Вишнёвый сад». В противном случае вырубка сада будет признана незаконной, и олигарх останется ни с чем.
Далее в разделе «Криминальная хроника» шёл сюжет о санитаре морга, который перед тем, как переодеть трупы, расписывал их фрагментами картин Рафаэля. Многие родственники умерших подали на него в суд за надругательство, но многие сочли, что так лучше. Сам санитар объяснял это тем, что с его росписями умершие быстрее воскреснут. У суда не было единого мнения. Ведущий рубрики цитировал газетную статью под заголовком «Божий дар и некрофильская яичница», обещая посвятить этой теме отдельную передачу.
Следующий сюжет был из Ясной поляны. Молодая корреспондентка брала интервью у литературоведа, который сообщал о сенсационной находке, утверждая, что роман «Война и мир» был написан вовсе не Толстым, а французским офицером-артиллеристом, участвовавшем в Бородинском сражении. Офицер попал в плен и содержался в одной из усадеб Тульской губернии, где и начал писать этот роман, уже будучи хорошо знаком со светской жизнью, вероятно, через многочисленные романы с местными красавицами. После изгнания Наполеона француз вернулся на родину, но рукописи по каким-то причинам остались спрятанными на чердаке сеновала усадьбы. И вот на этом чердаке молодой Толстой, кувыркаясь с очередной пассией, обнаруживает тайник с рукописью романа. Он переделывает его и даёт своё название, впрочем, начало оставляет без изменений. Дальнейшая судьба французского офицера неизвестна. Возможно, он погиб при Ватерлоо. А сенсационной находкой литературовед называл письмо некой Натали Балконской, найденное в тайнике при реставрации одного из московских особняков. В письме Натали жалуется подруге на то, что у неё с Лёвой ничего не получилось. Граф нашёл какие-то записи на французском, тут же забыл о ней и убежал с сеновала. Сюжет заканчивается видеопланом чердака, где молодая корреспондентка, лёжа на сене, обнимает воображаемого офицера Толстого, произнося в камеру: «Возможно, вот на этом самом месте и зачинался знаменитый на весь мир роман».
