Ной призадумался: одна часть его натуры подначивала что-то предпринять, сходить проверить, чего там такого стряслось, а другая, чувствуя некий подвох, выступала за то, чтобы оставить в покое этот поезд. Ной и так проявил слишком много внимания в ситуации, которая никаким боком его не касалась. Он ведь просто-напросто проживал рядом. Вот вернется Нина с телефоном, он позвонит куда надо. Разве этого мало? Тем более, Ной уже ходил все проверить. Результатов это не принесло. Он что, так и будет носиться туда-сюда, словно маленький? Нашли мальчика на побегушках. Ной улегся обратно на свою койку и принял прежнюю позу. Гудок стих.
Вот все само собой и разрешилось.
Не прошло и минуты, как треклятый тепловоз ожил вновь.
«Да что же это такое!», – чертыхнулся Ной и прекрасно понимая, что теперь сам не успокоится, засобирался.
Поскольку ружье он отдал Нине, идти пришлось безоружным. Наверное, стоило взять с собой какой-нибудь кухонный нож, но ножи Ной не любил и старался в руки лишний раз не брать. Да и много им навоюешь, кухонным-то ножом?
На улице сохранялась все та же летняя безмятежность. Если, конечно, не считать надрывающегося сигнала поезда, который и не думал умолкать. Это начинало раздражать и, видимо, свидетельствовало о том, что ситуация вырисовывалась неординарной. Пробежавшись глазами по участку, Ной решил перестраховаться и выудил вилы, лежавшие неподалеку. Поудобнее перехватив их, он зашагал к поезду.
Пока шел, тепловоз успел заткнуться и больше не подавал своих сигналов. Ной к тому времени чего только не передумал и даже немного удивился, когда из-за горы показался состав, находящийся ровно в таком же состоянии и положении, в каком он его оставил.
В кабине кто-то явно хозяйничал – подойдя ближе, он разглядел по ту сторону окон одинокую тень. Тень тоже заметила его. Из приоткрытой двери кабины показалась сначала лысая голова, а следом грузное тело спрыгнуло на землю. Незнакомец приходился куда крупнее Ноя и одет был в растянутый спортивный костюм с отчетливо выпирающим животом. Ной в сердцах чертыхнулся – это был Хонорик. И в руках он держал ружье.
Сосед вел себя нехорошо: обычная его леность и медлительность сменилась какой-то суетливой прытью. Он в два подскока оказался рядом с Ноем. Вид вблизи у него был недобрый, а глаза жадно шарили по фигуре Ноя, пытаясь высмотреть что-то.
– Ты чего тут забыл? – одарил его вместо приветствия Хонорик.
– Вон, – Ной махнул в сторону тепловоза, – он орал не переставая, я услышал, решил проверить, не случилось ли чего. Зачем гудел-то?
– А они тебе к чему? – сосед качнул головой в сторону вил, переброшенных через плечо Ноя.
– Да так, – неопределенно ответил он, и, стараясь увести побыстрее внимание от этой детали, добавил. – Ты давно здесь? А то к тебе Нина с Егором пошли.
– Зачем им ко мне идти? – Хонорик продолжал изучать взглядом вилы.
– Она у тебя телефон в машине на торпеде забыла.
– Чего? – тот наконец оторвался от разглядывания сельскохозяйственного инвентаря в руках Ноя. – Какой еще телефон?
– Ты Нину когда сегодня подвозил, она забыла у тебя в машине телефон, – нарочито медленно, проговаривая слова объяснил Ной, и добавил, чтобы стало совсем понятно. – Ты как раз когда рассказывать начал про Илюху, и что наши пацаны самогона дедовского выпили.
Видимо, Ной все же сболтнул лишнего, потому как реакция Хонорика была бурной: его глаза деловито сощурились, губы поджались, а ружье он емким и ловким движением перехватил поудобнее, да так, что стволы теперь смотрели Ною куда-то в район коленок.
