Что стало с Борисом Романовичем, куда он делся? Если он сбежал, то каждый день промедления отделяет меня от него на сотни километров.
Неужели Нюра подожгла церковь? Конечно, истории могут быть не связаны, только почему так много совпадений?
Что-то мелькнуло за окном.
Только этого не хватало!
Воображение вмиг воссоздало всех злых духов и призраков, о которых меньше всего хотелось думать. Мертвые лица в цветах, листве, грязи. Матовые тела в болотах. Искореженные больные.
Нужно было собраться и выйти из дома, спастись от галлюцинаций в доме Ивана. Лишь это сулило безопасность.
В окно заскреблись. Я обернулась. Там никого не было, или мне так показалось, потому что мир провалился в пустое небо. В городе не бывает такого неба, оно усмиряется фонарями и миллионами отражателей: машинами, витринами, рекламными стендами.
Мне нужно было решить: пробираться к Ивану через хищную темноту или затаиться в доме.
Поскреблись снова.
Я выбежала на улицу. Ночь нависла ужасная: мокрая, туманная, скользкая. Тень появлялась то в одной, то в другой стороне.
Казалось, что я выучила местность наизусть, но тьма изменила все вокруг, прикрыла деревья и траву, спрятала кусты и знакомые камни. Я панически хваталась за грудь, безумно всматривалась, ничего не видя. Нельзя было останавливаться и прислушиваться, потому что все равно ничего не разберешь, только позволишь страшному наброситься на тебя.
Когда я, наконец, добралась до дома Ивана, призрак маячил где-то за спиной. Обернувшись, я приметила, как нечто спряталось за разлапистое дерево, точно играло со мной, специально запугивало.
Я постучала в ворота, звук раздавался глухо. Бум. Бум. Бам. Бам.
– Иван! Иван! Открой!
Боже, пусть он услышит!
– Что случилось? – Иван показался в окне.
– За мной кто-то гонится!
Жалась к воротам, желая протиснуться сквозь них. Зажмурилась или потеряла сознание. Скользнула ему в руки. Под руку.
– Кто это был? – спросил Иван.
– Я не знаю. За мной следят. В последнее время за мной все чаще кто-то следит.
– Ты уверена, что ничего не надумываешь?
Потом «не надумываешь» перешло в два «не надумываешь», лекцию о паранойе и какие-то сексистские ответвления. В любой другой день я бы принялась возмущаться, но сейчас меня волновало другое.
То, что за мной следят! Не могут галлюцинации быть настолько реальными. Иногда в окне я вижу то зеленые, то красные огни, точно глаза чьи-то. После нескольких секунд колебаний я обычно подхожу к окну и, не выглядывая наружу, прижимаясь к стене, задергиваю занавеску. Вряд ли занавеска спасет, если снаружи окажется призрак, но что еще остается делать? Только смотреть на занавешенное окно и надеяться, что там нет глаз.
Почему я опять не заговорила о духах? Иван ведь наверняка подумал, что я страшусь людей. Видимо, боюсь, что озвучь я такое вслух, придется окончательно поверить в свое безнадежное положение.
*
Продолжая прошлую тему, что не среда во всем виновата, но и люди многое предпринимают, чтобы сегодня было так, как есть, расскажу еще одну показательную историю.
Моя племянница родилась с искривленной ножкой, но она совершенно не осознавала своего несчастья лет до пяти. Ей неясны были слова «инвалид», «калека», коими ее постоянно «одаряли», ни сочувственные взгляды взрослых. Она играла и бегала вместе с другими детьми, не придавая значения тому, что всегда оказывалась проигравшей или последней.
