– Эх, зря нашу шхуну продают – зла не хватает!
– То-то и оно, – согласился Константин. – Деньгами чиновник распоряжается, а в завтрашний день не заглядывает. Ему легче продать, развязаться с лишней обузой, чем добыть средств на содержание судна.
Некоторое время они работали молча. Чтобы привести в порядок скрученные в жгут многоходовые тали брасов и фалов, приходились даже отдавать нижние блоки тех снастей, что не имели вертлюгов. Но когда с этим было покончено, когда все концы были скойланы и повешены на кофель-нагели, Константин спросил у боцмана, почему «людоеды» так настроены против него и Генки? И дело не в утренней стычке. Он и раньше обращал на это внимание.
– Сейчас на шхуне два матроса и боцман, а до тебя – я и Генка. За недостающих мы получали обработку. Саньке это не нравилось: почему не включили в ведомость его и Варвару? Я ему предлагал стоять вахту за матроса – отказался. А дуться продолжают.
– Неужели они такие крохоборы? – подивился Константин. – Даже на пустые бутылки позарились. Ну, теперь понятно.
А тут и Генка пожаловал.
Он подмигнул им и погладил вздувшиеся карманы пиджака: дескать, всё в порядке! И сразу стукнул кулаком в дверь камбуза. Варвара приняла водку и расцвела. Даже сделала вид, что хочет расцеловать, но матрос отшатнулся и погрозил пальцем – не балуй, повариха!
Варвара на сей раз превзошла себя. Обед был великолепен. От таких блюд не отказался бы ни «сам Симонов», ни «Андреев Борис». А она и Санька отказались. Подали в кают-компанию миски-ложки, хлеб, кастрюли и подались со шхуны.
– Как пожрёте, уберите со стола, а посуду вымойте! – крикнула она в дверь. – На ужин вам должно хватить, да и Васьки нынче нету. А мы уходим – пьянствуйте!
И они начали.
Он не собирался поучать старожилов, тем более читать им морали. Достаточно и того, что ограничился половиной стопки «за знакомство», оставив вторую половину, чтобы допить ее позже «за шхуну». Однако Константин не покидал застолья и после. Хотелось посмотреть, каковы парни в состоянии подпития, чтобы знать, буде такое повторится, на что ему рассчитывать и как себя вести. По обстановке – да, но какой она будет, обстановка? И о Генке, и о Проне он имел поверхностное впечатление и пока благополучное, но водка – лакмус, который расставит точки над «и» и даст ответ на вопрос, кто есть кто и на что способен. Он не знал, сколько ему придется с ними прожить, но отпущенное время хотелось прожить без неожиданностей.
Сначала парни принялись за больную тему: что они будут делать, когда продадут шхуну. И хотя оба до сих пор утверждали, что всё ими уже давно решено, однако заноза давала себя знать и сейчас вылезла наружу. Впрочем, Проня только подтвердил свое прежнее решение – он подаст документы в «Югрыбу». Генка-матрос собирался вернуться к родителям в Керчь, но сейчас заявил, что будет поступать во ВГИК. Он-де примелькался корифеям, со многими знаком даже не шапочно, некоторые уже предлагали «провернуть» такой вариант, так почему бы не попробовать, почему бы не испытать судьбу?
Константин слушал, улыбался и немного завидовал их молодости, здоровью, тому, что всё у них впереди. Что бы они ни выбрали, всё может свершиться по их хотению. Он далеко не заглядывал, мечтая на первых порах о тихой гавани, в которой мог бы просто утвердиться хотя бы в человеческих и гражданских правах. Пока этого не будет, нет смысла думать о дальнейшем. В их беседу он встрял только раз, спросив Генку, не думал ли он завершить образование? Спросил только потому, что Генка учился на историческом факультете, о котором когда-то мечтал и он.
