– Понемногу, – ответил мой друг, выдержав паузу и внимательно глядя в лупу.
– А как вообще дела? Что новое подогнать?
– Пока не надо. Я хорошую монету завтра возьму, – ответил Сеня.
– Что за вещь? – спросил парень.
– Не важно. Штука ценная.
Сеня оторвал взгляд от клейма и развёл руками, показывая, что ему ничего не нужно.
– Чего он хочет? – спросил я, когда тип со шрамом забрал свой хлам и ушёл.
– Да так. Подгонял мне как-то неплохие вещи. Теперь строит из себя Шлимана – будто куда лопатой ни ткнёт, везде ему Троя. Таскает ко мне всякий мусор, но иногда кое-что ценное попадается. Да и человек нужный.
Как Сеня рассказал мне, парень этот был местным бандитом, хотя больше походил на актёра, который усердно держится за сложную роль. Звали его Клоп. Многие его боялись. Говорили, что он носит в кармане настоящий пистолет.
***
– Завтра идём к старику на обмен, – сказал Сеня фатальным голосом в тот вечер. – Браковка будет моя.
Мы сидели на кухне. В углу сотрясался и дребезжал старый холодильник.
Сеня ударил по столу, раскрыв ладонь. На клеёнке осталась лежать серебряная чешуйка времён царей. Именно на неё и хотел художник обменять дорогую браковку.
– Ничего себе! А чего раньше молчал? – сказал я.
Я разглядывал и вертел в руках монету. Даже попробовал её на зуб. Друг мой прищурился и заметно напрягся.
– Где достал? – спросил я.
– Не достал, – ответил он со вздохом. – Сам сделал.
Я долго изучал монету и не мог найти изъяна.
– Потемнеет быстро. Надо завтра менять, – сказал Сеня мрачно.
Всё-таки мы шли на обман, и чувствовал себя мой друг крайне паршиво, но он не мог пересилить своё желание и упустить ценную монету.
На следующий день мы собрались к художнику. Сеня внимательно рассмотрел свои уродливые творения, развешанные на стенах. Он взял с собой несколько картин: на одном листе Сеня изобразил гипсовый сплющенный шар, на другом – классический череп на стопке книг. Череп был нарисован криво, глазницы его располагались одна ниже другой, и от этого казалось, будто он сильно печалится. Остальные работы являлись размазанными экспериментальными акварелями. Сеня скрутил листы и засунул их в чёрный пластмассовый тубус.
***
Дом художника загромождали картины. Они висели на стенах от самого потолка до плинтуса. Кое-где они просто лежали стопками: на шкафу, под диваном, между креслом и стеной.
На грубо сколоченных деревянных полках сияли самовары, между ними теснились матрёшки, деревянные куклы и глиняные горшки. На столе стоял расписной кувшин с торчащими из него веретёнами. На вбитом в стену гвозде висели истлевшие лапти. По одной из полок, под самым потолком, крался рыжий кот. Он отражался в самоварах, гибко пробираясь между ними.
Сам хозяин дома был худой высоченный старик с жидкой китайской бородой и блестящей лысиной в бурых пятнах. Взгляд его часто менялся. Он смотрел то яростно и внимательно, будто разгадал наш обман, отчего нам с Арсением сразу становилось неловко, то вдруг глаза его на миг отражали откуда-то сошедший на него надмирный покой.
Сеня представил меня как эксперта. Художник этому совсем не удивился. Он с достоинством кивнул и пожал мне руку. Когда друг мой напомнил старику об обмене, тот принёс из соседней комнаты банку из-под кофе, тяжёлую, полную монет.
– Она где-то здесь, – сказал он рассеянно и грохнул банку перед нами на стол.
Мы переглянулись. Сеня подмигнул мне и сказал:
