Тимур отвёл глаза в сторону и настороженно прислушался. Он глубоко вдохнул, в его глазах промелькнули отблески, хотя он и сидел спиной к окну.
– Посмотри мне в глаза, – велел Маг странным голосом.
Встретившись с его взглядом, Полина поняла, что не вынесет его. Словно самые глубокие и тёмные колодцы из самых страшных фильмов ужасов. Темнота сравнимая с чернотой пустых глазниц, бездонных, жутких. Девушка хотела опустить глаза, но её не отпускали – пригвоздили как мотылька булавкой. Казалось, это не кончится, да и не начиналось никогда, это навсегда. Полина не видела ничего, кроме темноты, беззвучной и непроницаемой, абсолютно пустой.
Ужасно разболелась голова, Полина отобрала у кого-то свою руку и прижала её к ноющему виску. Вокруг пятнами проступил свет.
– Неужели это было обязательно? – гневно сморщился Стахий. – Она ведь не здорова, зачем лишний раз подвергать её риску? Она могла не вернуться оттуда…
– Она уже вернулась, – с выверенной дозой демонстративного раздражения закатил глаза Тимур, его голос остался спокойным. – Ты же хотел узнать, не контролирует ли её кто-то… Пожалуйста, это самый надёжный способ.
Стахий поражённо смотрел на затылок Первого. Надо думать, о своих подозрениях он емутоже ничего не сообщал.
Полина, плохо соображая, массировала голову уже обеими руками, казалось, череп вот-вот лопнет.
– Дайте ей какого-нибудь обезболивающего, – равнодушно махнул на неё рукой Тимур, поднимаясь на ноги. – В следующий раз, когда я приеду, чтобы никаких неожиданностей и несчастных случаев.
Стахий появился значительно позже.
– Прости меня.
– За что? – удивилась Полина, борясь с головной болью.
– Я подсыпал тебе в хлопья самое неудачное лекарство за всю историю знахарства.
Полина онемела.
Стахий сел на единственный стул.
– Тошнота и слабость в девяносто процентах случаев, – повинился он и ответил на незаданный вопрос: – Потому что Тимур собирался тебя забрать.
– Зачем?! – всё же выдавила Полина.
– Потому что он так решил, – старец смотрел прямо, лицо было серьёзным. – Может, будет использовать тебя, чтобы давить на Третьего комплексом вины, может, в пару к Прохору набирает коллекцию необычных адептов для свиты, может, выстраивает мирок для Третьего, запрёт его так же, как Вениамина…
– Вы как будто не против.
– Я не против, – сознался Стахий. – Лучше бы, конечно, присмотрел за ним сам, но, боюсь, ни силёнок, ни авторитета не хватит.
– Как же мне быть? – опомнилась Полина. – Если меня заберут?
– Не давать себя в обиду. А для этого придётся стать такой сильной, как хочет Тимур…
– Какой же гад… – бормотала девушка, обеими руками потирая виски. Как там помешается мозг… с кузнечным-то цехом?
Полина вдруг заметила Сафи. Девушка сидела на подоконнике и смотрела куда-то вдаль. Она была в платье. Она любила платья и юбки-солнца, из тех, которые, если покружиться, разворачиваются в полноценный круг. Кроме того, Сафи умела всё это носить – платья на ней даже не мялись… И тут картина – Сафи, женственная и воспитанная, вскарабкалась на подоконник, согнув одну ногу в колене и упершись ей в раму, а вторую спустив на пол. Полина не сказала бы, что имела что-то против, просто… просто это было необычно. Полина даже не могла вспомнить, когда она зашла в комнату.
– Голова болит? – спросила Сафи. Она повернулась к подруге лицом, сложив на согнутом колене руки. На её лице не было обычного сострадательного выражения, появляющегося, когда кому-то поблизости плохо. Наверное, Игоря встретила и не перезагрузилась.
