– Это неважно, Родригес, – перебила его Лавиния. – Он пришёл порталом? Что сказал?
– Что хочет отдохнуть, потому что у него на утро намечено очень много важных дел. От ужина отказался, попросил подать ему в кабинет сангрию, ветчины и хлеба, и затворился там.
– Он выглядел как обычно?
Дворецкий задумался.
– Пожалуй, нет. Я сказал бы, что его светлость был возбуждён и… словно предвкушал что-то. Если мне позволено будет такое сравнение, в детстве он выглядел так же, когда планировал какую-нибудь шалость.
– И что, за шалости ему не попадало? Или любящие родители завели специального мальчика для битья?
– Ну что вы, сеньора! – Родригес поджал и без того узкие губы так, что они вовсе исчезли. – Его светлость Мануэль Алехандро и её светлость Изабелла Лусия были прекрасными родителями, в меру строгими и в меру ласковыми. Мальчика не баловали никогда, и когда заслуживал – наказывали. Самым строгим наказанием для него было лишение уроков верховой езды и занятий в тире… – тут дворецкий неожиданно усмехнулся. – Но проказничать он не переставал.
– Хорошо, я поняла. Итак, расскажите дальше о вечере воскресенья.
– Да… собственно и рассказывать почти нечего. Его светлость прибыл без камердинера, поэтому отойти ко сну ему помог старший лакей, Алонсо. Это было через четверть часа после полуночи. А утром обнаружилось, что двери комнат закрыты, и войти никто не может.
– Ясно. Это мы посмотрим. Что-то ещё?
Дворецкий задумался, потом покачал головой.
– Нет, сеньора. Я постараюсь вспомнить, но… мне кажется, это всё.
– Последний вопрос: было ли что-то необычное в тот вечер? Помимо того, что герцога не ждали.
– Вы имеете в виду?..
– Что угодно. Какой-то неожиданный посетитель, доставленное письмо, открытое окно, поведение собак или лошадей, чьи-то слова, звуки музыки…
Мгновения текли. Родригес кусал губы, морщил лоб, даже прошёлся по комнате, потом сдался и покачал головой.
– Нет, сеньора, ничего не приходит в голову такого. Возможно, Алонсо скажет больше, он был рядом с его светлостью.
– Да, – вмешался Монтойя. – У меня тоже вопрос. А где секретарь герцога?
– Сеньор Гонсалес в своём кабинете.
– Попросите его к нам спуститься, как только он сможет, а пока пригласите этого Алонсо.
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – коротко поклонившись, Родригес ушёл.
Когда дверь за ним затворилась, Лавиния спросила, не глядя на полковника:
– Кто из семьи выжил после пожара? Кроме четырнадцатого герцога?
– Его двоюродный дядя, – ответил тот со вздохом. – Альваро Мануэль Родриго Буэно-и-Коронель, граф де Хаэн. Сын сестры двенадцатого герцога. И плюс его дочь Мария Эсперанса, вдовствующая графиня Сьерра-Морена.
– Прелестно, – оценила коммандер. – И как им это удалось?
– Мария Эсперанса в тот момент вместе со своим мужем находилась за океаном, в Империи Новый свет, он был там посланником Спаньи. А граф Хаэн… последние лет пятнадцать он безвылазно живёт в своём поместье Граньена.
– Безвылазно живёт или это декларирует?
– Госпожа коммандер, за три десятка лет службы в магбезопасности Севильи я видел Хаэна, кажется, раз пять. Даже ежегодные приёмы у герцога он обычно пропускает, отправляя письменные извинения. Поверите ли, если граф вошёл бы сейчас в эту комнату, я бы его не узнал.
– Узнали бы, – раздался голос от дверей; новое лицо появилось так тихо, что никто из магов не заметил этого. – Граф Хаэн как две капли воды схож со своим кузеном, тринадцатым герцогом. Говорят, именно поэтому он и не желал появляться в Севилье.
