Через минуту, небрежно кивнув поднявшимся с лавок боярам и улыбнувшись стоявшим за широким, с подлокотниками и высокой спинкой, стулом, играющим роль трона, меченоше Клёну и щитоносцу Доброславу с княжескими знаками верховной власти в руках, независимо уселся рядом с матерью.
Недовольно глянув на сына, княгиня поднялась и, оглядев собрание, высоким голосом произнесла:
– Под Киевом собрались десятки тысяч молодых людей-хлебопашцев. А ведь скоро им надо будет пашню вспахать, хлеб засеять, а затем жито убрать, – вещала княгиня, совершенно не обращая внимания, что сын раздосадовано хмурится, и раздражённо барабанит пальцами по подлокотнику трона.
– Любо! – вставил киевский боярин Добровит, когда возникла пауза в речи княгини. – Матушка Ольга укрепила землю русскую, не прибегая к мечу или к копью. Это она вырастила тех молодцов, что пришли к князю с хазарами ратиться.
– Я тебя услышал, боярин, и тебя, матушка, – гневно произнёс, молниеносным рывком поднимаясь с трона, Святослав. – Вам, бояре, лишь бы в теремах сидеть, жрать от пуза, да девок сисястых щупать, – вызвал улыбку на лице матери. – Потому как зажирели, словно кабаняки, и ни на что другое не способны. Даже на коней влезть не вмочь, – уже без гнева глянул на бояр, а затем на мать, добавив, дабы испортить ей настроение: – не то, что на жён своих многочисленных.
– У меня одна, я – христианин, – недовольно буркнул Добровит. – И восемь деток от неё имею, – развеселил князя, Совет и даже княгиню Ольгу.
Позволив собравшимся позубоскалить на полюбившуюся тему Святослав поднял руку и наступила тишина.
– Неужели не разумеете, что каганат несёт военную угрозу для Руси? – сурово оглядел Совет. – Забыли, что хазары совершают набеги на наши земли, жгут дома, топчут посевы и убивают или угоняют людей для продажи в рабство? И это не стихийные набеги, а целенаправленная стратегия вождей хазарского каганата. А вожди их – иудеи, состоящие в касте рахдонитов-работорговцев, поклоняющихся ни столько своему богу Иегове, сколько злату и серебру. Кротость и добролюбие к врагу – это соломенный меч, который люди изготовляют на масленицу, а потом с песнями, шутками и хороводами его сжигают, оставляя лишь пепел. Булатный меч не сожжешь. Он сам оставит пепел от городов и селищ врага, – вдохновенно говорил князь, и княгиня Ольга, с нежностью глянув на сына, вспомнила, как его, четырёхлетнего тогда мальца, подняв на руки, посадил на коня воевода Свенельд, и, взяв под уздцы жеребца, повёл по кругу под восторженные крики бояр и собравшейся во дворе гриди, дабы исполнить вместо князя Игоря обряд «Посажения на коня». А после, промолвив: «Пора на ратный труд, княжич», – двинулись к дружине.
Как рассказал ей Свенельд – через несколько дней наткнулись на войско древлян, убивших отца Святослава и её мужа. Протянув мальцу короткий дротик, воевода произнёс: «Мечи дротик, княжич». Дротик пролетел меж конских ушей и вонзился в землю у ног коня. Дружина посчитала это добрым знамением, и древляне были разбиты. « Я люблю его, – подумала княгиня, – и не знаю, кто из нас прав».
– Сейчас главное для меня – защитить рубежи от хазар богомерзких, заключая землю нашу в обережный круг. Русь сильна не только пахарем и оралом, но воином и мечом, – закончил речь Святослав, усевшись на трон.
Бояре согласно склонили головы.
Поход был объявлен на третий, соловьиный месяц года – май, как величали его ромеи и княгиня Ольга, или травень, росеник – для славян-русичей.
