Из толпы, раздвинув плечом людей, вышел мальчишка лет тринадцати‑четырнадцати. Хотя по их, местным, меркам это уже не мальчишка, уже мужчина, боец и при отсутствии более старших мужчин – глава семьи.
Он, твердо ступая, подошел к боевику, и тот протянул ему тесак. И что‑то снова громко сказал, указывая на него пальцем. Что – не понятно, но понятна была интонация – одобрительная и поощряющая. И еще несколько раз в речи прозвучало имя – Мурад.
Мурад…
Мурад взял тесак, подошел к пленному и встал перед ним. Все‑таки ему было страшно в первый раз… Удерживаемый с двух сторон за руки пленный контрактник с ненавистью и ужасом смотрел на мальчишку, от которого ему суждено было принять смерть. И все смотрели на него.
Боевик что‑то тихо ему сказал.
Мурад, словно решившись, сделал еще один короткий шажок, приставил тесак к горлу контрактника и, сильно нажав, провел им слева направо.
Боевик что‑то громко и одобрительно прокричал. Наверное, что Мурад настоящий воин и джигит и что им должна гордиться мать!
Толпа загалдела…
«А завтра, когда придут войска, они будут мямлить про то, что ничего не видели и не слышали, и корчить из себя страдальцев!» – вдруг зло подумал Аслан Салаев, уроженец села Разливы Костромской области. Потому что помнил, как они входили в такие же вот населенки и как их встречало население. И он входил. А теперь пришел вот так по‑другому и увидел их совсем с другой стороны…
Полоснуть бы по ним сейчас из автомата, прямо так, от бедра, положить человек десять‑пятнадцать! Десять – точно можно успеть… Он даже почувствовал, как напряглась на автомате его рука…
Но нельзя полоснуть, потому что поздно, потому что он – Аслан, а не Степа, потому что он – их и с ними, а не с теми, кого они режут.
Может, хоть срочников не тронут?..
Срочников трогать не стали, срочников разобрали по отрядам, потому что лошадей на всех не хватало, а груз за счет трофейных боеприпасов и продуктов прибыл и всем нужны были вьючные животные.
Они ушли до рассвета, рассыпавшись через несколько километров на мелкие, затерявшиеся в предгорьях отряды. Мурад, тот, четырнадцатилетний мальчик, что зарезал контрактника, ушел с ними. Ему оставаться в деревне теперь было нельзя. Его детство кончилось…
Рейд удался. Они уничтожили до двух взводов живой силы противника, сожгли три БТРа и не сколько машин, освободили большой населенный пункт и разжились оружием и боеприпасами.
Этот «укус», в отличие от других, был очень чувствительным укусом. Уже не комариным. А главное, был не последним…
Принадлежность безголового трупа установили довольно быстро. Труп при жизни был гражданином Мамедовым, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения, уроженцем города Грозного, тогда еще Чечено‑Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики. Последние лет десять гражданин Мамедов жил в их городе, состоя в браке с гражданкой Курочкиной, от которой имел двух детей. В настоящее время он нигде постоянно не работал, подвизаясь на ниве частнопредпринимательской деятельности, держа на местном колхозном рынке несколько палаток.
Что сильно усложнило задачу следствия, потому что у уроженца Чечено‑Ингушской Республики, да еще частного торговца, да еще в наше время врагов должно было быть немерено. Следствие выдвинуло несколько основных версий – конфликт на бытовой почве, на производственной и кровная месть. На большее у местных сыщиков фантазии не хватило. Или желания…
