Все: от лавы, цветов, мошкары, от людей и планет, —
считают Меня и творцом, и в ответе
за их пребыванье на свете.
Грустно Мне так – у Меня даже прошлого нет».
Бог сказал: «Если верить в Меня
вам совсем неприятно,
воля ваша – не верьте, но Я буду искренне рад,
если что-то понравится вам или будет занятно
из творений Моих наблюдать непривычный парад:
вот ракушка, в которой мелодия, как в дольнем хоре,
вот деревья, летящие к звездам коварно лихи,
а вот море, твердящее сотни раз: «Да, я море»…
Я не гордый: Мой мир совершенен не более,
чем поэтом зачеркнутые стихи».
«Случай чрезвычайный, – поделился Бог, —
Я подумал, для чего Мне эти странные созданья —
ангел, дракон-ящер и единорог, —
есть ли оправданье их существованья?
Я призвал к совету крепких и реальных,
тех, в кого Я верю, пусть неидеальных:
лошадь, баобаб и гору, что у моря,
чтобы обсудить все в общем разговоре.
Спорили, рядили, пять раз собирались,
но не договорились, хотя все старались.
И решил оставить Я, рискуя, может, многим,
ангела, дракона и единорога.
Но во избежание недоразумений
сделал их невидимыми средь других творений.
Бог сказал: «Чтобы Мне позабавиться,
Я решил человеком представиться.
В плоть оделся Я: череп, стан, органы, мышцы…
Дал Себе Я слова, чтоб от гордости пыжиться.
Дал Себе сон-мечту, честью Я наслаждаюсь,
то ли есть Я теперь, то ли нет – не ручаюсь.
Сходства много, Себя бы не обмануть,
соблазнителен Мне человеческий путь.
Но душа Моя все ж остается весомей,
чем то бренное тело на душевном подъеме».
Бог говорит: «Что вы, верить в Меня?
Я предложить не решаюсь вам даже.
Спросите совета у искры огня,
у куницы, росы – они лучше подскажут.
Взвесьте все «против», все «за» и все «вероятно»;
галька на пляже, заря, полуостров, родимые пятна
вам присоветовать смогут полезное что-то.
Проконсультируйтесь с мышцей своею, с аортой,
легкими, кожей, с ушами, с глазами:
это им нужно будет решать, не нам с вами…
Если выбран момент для желанья благого —
верить в Бога».
«Почему, – молвит Бог, – Я вот должен один
отвечать за Свою за божественность?
Вот, к примеру бы, вы, молодой господин,
иль Вы, в шляпе – сама непосредственность, —
не хотели частично со Мной разделить
Мою вечность, Мое всемогущество?
Стало б лучше иль хуже от этого быть?
В этом есть лишь одно преимущество:
вы пришли бы ко Мне на подмогу,
от сомнений уставшему Богу».
«Вот на днях шел Я вдоль озорного ручья, —
сказал Бог, – он, довольный собой, наслаждался.
Мне он нравился – ведь изобрел его Я —
он по скалам бурлил и игрался.
Текла ловко вода, но Я выдал приказ:
прекратить бег, вернуться к истокам!
И Мой умер ручей. Я решил в этот раз
поступить без причины жестоко.
Бог сказал: «Я хочу отвечать
перед Божеской Высшей Элитой,
почему стали существовать:
стрекозы, кристаллы, термиты,
ржавчина, смерть и рассвет…
Дать суду Я хочу свой ответ:
пусть и судья, и свидетели
оценят Мои добродетели
и мужество отвечать за грехи…
И если дела Мои будут плохи,
пусть наказан Я буду начисто
за недостойное качество
того, что создал во Вселенной
вечной, огромной, нетленной.
Пусть скажут Мне прямо и строго —
имею Я право быть Богом?»
«Я директор Вселенной Своей,
кто главней, генеральней? —
Бог говорит. – Как заботливый руководитель,
предприятия этого главный распорядитель
рентабельней видеть желал бы его, идеальней.
Скромный трудяга, как жук-короед или бык молотящий,
