– Знаешь, что нам надо сделать? – сказал мне политрук после того, как первые наряды вышли на границу. – Провести партийное и комсомольское собрания, а потом – общее. Митинг – это хорошо, но им нельзя ограничиться. Энергии у ребят хоть отбавляй. Следует направить ее в нужное русло. Орешков замолчал. Пристально посмотрел на меня. – Андрей, у меня к тебе деликатный разговор. Свое дело я будто бы знаю. Сверх программы могу «солнце» на турнике крутить, через «коня» прыгать, «коротким» и «длинным» колоть. А вот стрелять… – Орешков развел руками, – стреляю плохо. И знаешь почему? Глаза закрываются при выстреле. Ничего с собой поделать не могу. Научи меня метко стрелять, Андрей, век тебя не забуду. Только чтоб никто не знал, хорошо? Будем уходить с тобой подальше от заставы…
Еще больше я полюбил тогда своего политрука. Учеником он оказался прилежным и вскоре стрелял отлично.
Через неделю после того, как мы приняли границу под охрану, на заставе появился мой заместитель лейтенант Алексей Дмитриевич Мелехин, такой же молодой, как и мы с Орешковым, как и мы, холостой. Красивый, стройный, подтянутый, он был замечательным рассказчиком, хорошо пел, любил и понимал музыку. Лейтенант как-то сразу вошел в жизнь заставы. Пограничники полюбили его, хотя был он требователен, строго взыскивал и за плохо отглаженное обмундирование, и за несвежий подворотничок, и за нечищеные пуговицы.
Помня урок, преподанный карельским переходом, главное внимание я вначале обратил на лыжную подготовку, благо дни стояли морозные, солнечные. Как и в пулеметном взводе, которым я командовал в отряде особого назначения, на заставе не все владели лыжами так, как требовалось в бою. И мы стали упорно тренироваться. Лыжные переходы, лыжные гонки, стрельба с лыж из всех положений прекратились только тогда, когда снег потемнел и пропитался водой.
– Бойцы стали с лыжами на «ты»! – с гордостью доложил мне Мелехин.
Весна наступила как-то незаметно, вдруг. Словно сало на сковороде, стал быстро таять снег, зажурчали верткие, как ящерицы, ручейки. Песчаная почва быстро поглотила их и долго потом исходила паром.
Забот сразу прибавилось. Мы собрали и сожгли негодное военное имущество, оставшееся после отступления противника, и другой мусор, произвели разведку территории поселка, домов, хозяйственных построек. Нам предстояло построить дзоты, блокгаузы, отрыть окопы, щели и траншеи, оборудовать стрельбище, штурмовую полосу и спортивную площадку.
Ни на один день не прекращались занятия. Политическая, строевая, противохимическая и инженерная подготовка, стрелковые тренажи, штыковой бой, гранатометание, топография сменяли друг друга. Бойцы, хотя и служили пятый год, занимались с охотой. Мелехин умело разнообразил программу, усложнял нормативы и тем самым увлекал пограничников.
С первым катером на заставу прибыла группа командиров. Рядом с капитаном Малым легко и молодцевато шагал рослый плечистый майор. Когда я поспешил навстречу, сопровождавшие майора лица, в том числе и комендант, чуть-чуть приотстали. Начальник отряда, догадался я.
Пока я рапортовал, из-за припухлых век на меня смотрели не мигая серые с желтинкой глаза. Широкие брови вразлет, строгое неулыбающееся лицо, крутой подбородок говорили, как мне тогда казалось, о трудном характере этого человека. Распушит сейчас, только держись!
Но начальник отряда майор Петр Михайлович Никитюк молча пожал мне руку и так же молча прошел мимо. Приехавшие побывали всюду: в помещениях, где жили пограничники, в курилке и на кухне, на продовольственном складе и в бане, на конюшне и в коровнике…
