– Не приглядывался, – поморщился Муром, у которого даже воспоминания о бое с Соловьём-разбойником вызывали головную боль.
– Наверняка это его родня, – Алёша, продолжая свои размышления вслух, подошёл к обезглавленному телу разбойника и присел на корточки. – Да, точно, одно лицо. Хах, это ж сколько он детишек-то наплодить успел!
– Завязывай, Алёш, – проворчал Муром, к горлу которого подкатил тошнотворный комок.
Одно дело – сражаться в бою, другое – узнать после битвы, что перебил кучу детишек.
– Да расслабься ты, Муром! – хохотнул Алёша, мгновенно поняв терзания друга. – Я этих уродцев хорошо разглядел. Они хоть и мелкие были, но кожа сморщенная, как у стариков! Не было там детей. Зуб даю, как ты любишь выражаться.
– Вот и славно, – буркнул Муром, которому становилось тем дурней, чем дольше он оставался на этой поляне, – пойдём уже?
– Сейчас пойдём, – заверил друга Алёша. – Только гляну, что там с Соловья-разбойника выпало. А ты пока посмотри, куда дорога ведёт, и что там за тропки на месте дубов появились.
И действительно, стоило Мурому поднять взгляд, как он увидел три уходящие в лес тропинки.
А перед ними из-под земли торчал совершенно не вписывающийся в местный пейзаж валун.
– Ну как же без перепутья-то, – проворчал Муром.
Но, прежде чем подойти к дорожному камню, он собрал всё артефактное оружие, которым так щедро расшвыривался во время боя.
И только убедившись, что нашёл и поднял с земли все мечи, копья и алебарды, подошёл к валуну.
Не ходи Илья по заброшенному имперскому тракту, ведущему через лес от Сибурска до Алодоила, он, быть может и не признал бы и сам дорожный камень, и проглядывающую сквозь траву дорогу.
Но Муром не раз ходил по тракту, поэтому с уверенностью заключил – когда-то давно имперская дорога шла и сквозь Свободные земли…
Хмыкнув себе под нос, Илья поднял взгляд на коряво выцарапанное на камне послание:
– Направо поедешь – богату быть, коня потерять… Налево поедешь – коня спасать, быть голодну да холодну… Прямо поедешь – убиту быть…
Посмотрел направо – на широкую и даже ухоженную дорогу, уходящую в глубину леса.
Потом налево – на тропу, которая медленно, но верно загибала влево, исчезая в чащобе.
Посмотрел вперёд, на поросшую травой едва виднеющуюся тропку.
Мур свой выбор сделал ещё до того, как прочитал послание, но ему было интересно, что скажут Алёша и Топтыгин.
– Алёш! Топтыгин! – Муром, оглянувшись, позвал товарищей. – Айда сюда!
– Ррррррра! – Топтыгин неспешно потрусил к Мурому.
– Чего там, Илюш? – крикнул Алёша, оставляя тело Соловья в покое и поднимаясь с отливающим Тьмой кинжалом.
– Всё, как ты любишь, – усмехнулся Муром, не отрывая взгляда от путеводного камня. – Загадки, туман и непростой выбор, конечно же.
– Интересно, – подошедший к путеводному камню Алёша пробежал глазами по выцарапанному тексту и задумчиво посмотрел на своего фамильяра, – Топтыгин считается за коня?
– Рррррррра! – обиженно рыкнул Топтыгин.
– Вот и я думаю, что нет, – покладисто согласился Алёша. – А ты что думаешь, Муром?
– Я думаю, если свернём направо, – встретим очередные проблемы. Да и потом, видишь, какая дорога протоптанная?
– Вижу, – кивнул Алёша. – Только про коня непонятно.
– Да сидит там ещё один Соловей-разбойник или… ну, не знаю, Тугарин-змей, к примеру! В общем, намёк на то, что битва нас там ждёт. И непростая.
– Возможно, – Алёша подошёл поближе к путеводному камню и подковырнул его трофейным кинжалом. – А возможно, и нет… Ставлю на то, что эта фраза имеет не буквальное, а метафорическое значение.
