Зрители в полном восторге. От их самозабвенного хохота колыхнулись стены. Не пошевелился лишь «памятник». Судя по всему, Ромео недооценивал творческую смелость маэстро.
– Сэнди, проассистируй, – скомандовал Вадим Лепилову, и они с отрешённо-торжественными лицами с разных сторон подступили к «монументу».
Ромео, как и предполагалось, дожидаться их дальнейших действий не стал. Он инстинктивно отпрянул, осторожно поставил Стасеньку на пол и, вскинув голову, холодно произнёс:
– Для подобных экспериментов вы выбрали не тот материал, маэстро.
По окончании очередного всеобщего приступа здорового смеха Рожнов констатировал, что, к сожалению, скульптурный материал оказался недостаточно прочным, и заявил, что отказывается работать в таких условиях.
В ту же минуту смолкли последние смешки, потому что Стасенька на глазах у всех шагнула к Юлию и как-то неловко, по-детски, со странным выражением лица прижалась головой к его груди.
В его глазах мелькнуло удивление, но тут же сменилось тем же непонятным выражением: что-то рвущееся и сдерживаемое одновременно.
Он отбросил волосы с лица, снова подхватил её на руки, открыл ногой дверь и неторопливо направился к лестнице.
В конце коридора Стасенька начала брыкаться и попросила:
– Пусти…
Он поставил её на пол.
– Подожди, мне надо одеться, – сказала Стасенька. – А ты где разделся?
– В 305-й, у Морозова. Не знаешь его?.. Подожди меня здесь. Нет, я тебя отнесу туда.
Он так и сделал, несмотря на её отчаянные протесты.
Гвалт в 814-й при их появлении тут же прекратился. В абсолютной тишине Юлий подождал, пока Стасенька обуется, потом подал ей шубу, спросил:
– Всё? – и снова унес в коридор.
Правда, теперь она стала вырываться сразу за дверью, которую он прикрыл ногой неплотно. Юлий остановился и спросил:
– Ну, ты чего?
– Пусти меня… Знаешь, я сначала не поняла, что он специально издевается. Конечно же, можно было сразу забрыкаться и дать ему в морду, я просто не сообразила…
Он засмеялся.
– Да ладно, в морду-то за что? Если у человека просто своеобразное чувство юмора…
– Юлий…
– Слушай, не здесь… Пойдём.
Дальше не было слышно ничего, кроме удаляющихся шагов.
Последняя фраза звучала в ушах у Вадима всю дорогу до дома. «Слушай, не здесь… Пойдём». Так твою распротак! Что же она там с ним собиралась делать, если ему это показалось неуместным?!
Вадим плюнул с досады под ноги и подумал, что где-то он просчитался. Недооценил Стасенькино увлечение. Впрочем, понятно – он ведь его практически совсем до сегодняшнего вечера не знал. С некоторым удивлением Вадим отметил, что чем-то Юлий ему даже понравился. Тем не менее, своё он получит. Как там у классика: «Ты будешь знать, такую-растакую мать, как с девочкой чужой гулять!»
Вадим усмехнулся, набрал номер и, услышав в трубке неизменно бодрый голос Толика, сказал небрежно:
– Привет, есть дело.
И дело это кратко изложил: случай, конечно, в его практике беспрецедентный, но у Вадима возникли некоторые проблемы в личной жизни. Да нет, при чём тут врач? Врач, возможно, потребуется, но немного попозже, и не ему, а тому типу, который, кажется, собрался отбить у него невесту.
– У тебя?.. – недоверчиво переспросил Толик.
– Представь себе! – мрачно отозвался Вадим.
Толик немного помолчал, затем обескураженно присвистнул в трубку. Видимо, представил. Потом запросил исходные данные и пообещал заглянуть завтра.
Вадим походил по комнате, отшвыривая с дороги стулья.
