– Девушка, вам не надо выходить?
– Нет! – заколыхалась «девушка».
– Жаль!
Али тоже взглянул на девушку. На лице его отразилась странная смесь чувств. Тут тебе интерес и даже вожделение. Куда же, без него. И презрение.
Презрение, всё-таки, главенствовало.
Саня, наконец, собрал рюкзак и вытащил из-под полки Коли сумку:
– Ну, всё! До свидания! И прощайте!
Тут поднялась Вера Ивановна и перекрестила студента:
– Бог в помощь тебе, Саша.
Потом учительница чуть приобняла студента и прошептала, почти на ухо:
– Не надо тебе ни к буддистам идти, ни к мусульманам. Крестись, если некрещённый. Иди в Божий храм. Там найдёшь ответы на все вопросы. Только не думай, что это легко… Не думай…
– Ага, – так же тихо ответил студент. – Наверно.
Почему-то Вера Ивановна испытала к этому Сане такие чувства, словно это она – его родная бабушка, а не та незнакомая женщина, которая пекла ему печенье и складывала его в смешную коробочку.
Может, потому, что где-то в глубине души пожилая учительница чувствовала, что парню предстоят трудности. Даже беды. Что не застрахован студент от ошибок и обязательно… ну, просто обязательно их сотворит. И будет потом горько об этом сожалеть, и тяжело расплачиваться. И прочее, и прочее, и тому подобное.
Бывает так – вдруг какой-то человек становится нам словно бы родным. И хочется оградить его, предостеречь.
Защитить, неведомо от чего.
Поэтому Вера Ивановна и перекрестила Саню, на прощание.
– Храни тебя Бог, сынок.
Агриил заворочался. Ему стало неуютно в проходе плацкартного вагона.
Всё-таки крестное знамение.
Да и «светлые» активизировались, даже от Коли отогнали Уно, Доса, и Треса, и всех остальных. Не далеко, но отогнали.
Алиил возле учительницы крылья расправил.
Коля и Анжил собрались выйти побродить по перрону, а Вера Ивановна осталась «сторожить» сумки.
– Я покурю и приду, сменю вас, – пообещал Коля.
– Коля, сколько той жизни! – дунул в ухо Коле вернувшийся Семис. – Пошли, хряпнем! За сорок минут – до магазина и обратно!
– Коля, что такое сто грамм, по сравнению с бесконечностью, – вторил Семису Восемис.
– Да пошли вы, – махнул рукой Коля.
– Что? – не поняла Вера Ивановна.
– Пошёл я, говорю, – отозвался Коля. – Покурю…
Но первым в купе вернулся Али. На Веру Ивановну он смотрел холодновато, но предложил:
– Если хотите, можете выйти, погулять.
– Спасибо, – откликнулась учительница и вышла, прихватив сумочку.
Али-Анжил сел на край её нижней полки, достал чётки и прикрыл глаза. Через некоторое время его пальцы забегали по бусинам: нет Бога, кроме Аллаха.
На перроне – солнышко.
Хороший город. Когда-то был перекрёстком торговых путей. Золотишко здесь мыли, пушнину добывали, скупали и перепродавали, металл плавили. Рыба, икра.
А если много в российском городе богатств, так кого много?
Рабочих? – Ну, да. Имеются.
Купцов? – Тепло.
Разбойников – Теплее.
Каторжников? – Теплее.
Не догадались?
Взяточников! Взяточников много! От самых мелких, до самых крупных, от мелкого приказчика до генерал-губернатора. Ах, жаль, не существовало ещё «борьбы с коррупцией»!
Да и слова такого, как «коррупция», не существовало. И «откатов» тоже не существовало. И офшоров. А процветали себе взятки, кумовство или просто «всяческие беззакония».
Однажды, в начале девятнадцатого века, в одном городе сменили одного «нечестного» губернатора на «честного». Так вот, «честный» за два года – семьсот чиновников поймал на «беззакониях». Правда, не знаю, что с ним дальше стало, с «честным»-то.
