Внезапно, держа над головой в вытянутой руке свой блокнот с рисунками, расталкивая замерших у неё на пути людей, из библиотеки в ресторан стремительно ворвалась баронесса Андерсен. Не сбавляя бега, она закрыла своим толстым блокнотом из листов плотной бумаги ствол браунинга и отвесила по лицу Балетт звонкую пощёчину, после чего ударила по руке, выбив пистолет на пол. Отбросила ногой в сторону, где его сразу подобрал обретший присутствие духа директор Аэртс.
Андерсен:(фр.) Вы дура, Балетт! Вы забыли выключить предохранитель. Идите отсюда вон! Безмозглая дура…
Андерсен грозно посмотрела на директора Аэрст, и тот, повинуясь взгляду баронессы, взял за локоть впавшую в прострацию актрису, направляя её к тамбуру в «лондонский» вагон. Баронесса обвела взглядом всех, кто находился в ресторане.
Андерсен:(фр.) Для тех, кто по каким-то причинам не знаком с этой «милой красоткой»… Могу сообщить, что она давняя любовница дяди русского царя Алексея Александровича. И могу вас заверить, что скандала не будет. Он своими деньгами и связями заминал и не такое. Поэтому раздувать историю не советую… Официант, принесите мне завтрак в купе. Всего вам наилучшего, господа и дамы…
Баронесса Андерсен повернулась и скрылась в тамбуре перехода в «лондонский» вагон.
Гагарин:(рус.) (глядя в окно, негромко) Псков… Сейчас будет Псков. Как вы думаете, баронесса, мы увидим в поезде полицейских или жандармов после этой сцены?
Ада де Ге-Абди заливисто расхохоталась.Состав замедлял свой ход, втягиваясь в предместья старинного русского города вдоль петляющей мелководной речушки Псковы.
Целых два часа поздним вечером на пограничной станции Вержблово семь вагонов «Северного Экспресса» «переобували» с более широких русских колёсных пар на стандартные европейские. Пассажирам, после прохождения таможенного досмотра, предлагалось на это время пройти в здание вокзала, или же, из специального павильона смотреть за таинством железнодорожной механики возле построенного пять лет назад уникального механического подъёмника, приводимого в действие огромными чугунными шестернями.
И вот два часа в промозглом пограничном пункте сменились, наконец, теплом и уютом ставшего привычным за день пути состава «Северного Экспресса». Проголодавшиеся и замёрзшие пассажиры бросились атаковать ресторан, заказывая себе чая или чего-то более крепкого. Баронесса Андерсен из своего кресла в «библиотеке» с увлечением рисовала это буйство эмоций в движениях и мимике пассажиров, согревавших себя за столиками ресторана.
Наскоро выпив чай с пирожными в компании своей семьи, к ней присоединился Володя Сирин, усевшись в соседнее кресло.
Андерсен:(рус.) Тебя ведь зовут Владимир, мальчик?
Володя Сирин: (рус.) Теперь мы на Прусской земле, поэтому меня нужно звать «Вольдемар», как древних местных королей.
Андерсен:(рус.)(со смехом) Хорошо, Вольдемар, я согласна… А вы знаете, принц Вольдемар, что мои шведские предки когда-то владели баронским замком в этих местах!? И можно считать, что вы едете сейчас по моим ленным владениям…
Володя Сирин: (рус.) Правда!? Как здорово… Жалко только, что за окном уже темно, и ваши владения, баронесса, совсем невозможно рассмотреть!
Андерсен:(рус.) Браво, мальчик! Ты умеешь мыслить образами.
Володя Сирин: (рус.) Ну не знаю… Наверное. Вот до теперешней Жозефины был у нас гувернёром англичанин, мистер Куммингс… Он умел рисовать… Не так красиво, как рисуете вы… Но тоже ничего…
