Читать онлайн Анастасия Нерубальская - Впервые с того дня… Пленяющий блеск тысяч вселенных в глубинах звёздного неба

© Анастасия Нерубальская, 2025

ISBN 978-5-0067-1041-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Даже если кажется, что сейчас не время,

даже, если кажется, что не хватает опыта,

даже, если кажется, что не достанет сил.

Даже в сотый раз с чистого листа.

Даже в сотый раз начало без конца.

Даже спустя час, день, неделю, месяц, полгода,

триста шестьдесят пять суток.

Снова и снова, какой бы широкой не казалась пропасть,

никогда не переставай пытаться, если чувствуешь, что это твоё.

Только если в тебе есть понимание признания,

начинай и бросай

и повторяй этот цикл снова и снова.

но никогда не сдавайся.

Однажды, ты сделаешь шаг

и поймёшь, что не оступился.

Впервые с того дня, как четыре месяца назад она перевернула лист календаря и обнаружила, что наступил ноябрь, девочка проснулась от горячего прикосновения солнца к щеке и тут же завернулась глубже в тень, отброшенную шторами прямо на постель, спряталась от слепящего пятна света под одеялом. Вот только провалиться в сон больше не получалось. Реальный мир не отпускал её, и каждый раз, когда она пыталась схватить и сшить воедино клочки убегающего сна, при помощи фантазии додумывая продолжение, утро вклинивалось в её мысли посторонними звуками. Так она теряла всё больше фрагментов: шум отвлекал, и они разбегались, пока сон окончательно не просочился зыбким песком сквозь пальцы. Когда видение ушло, кровать разом показалось неудобной, а звуки, проникающие сквозь дверную щель, всё более настойчиво зовущими.

На кухне мама шелестела фольгой – укладывала жареную картошку, осторожно загибая углы, и в её движениях проскальзывала забота о дочери, чей сон она пыталась не прерывать. В конечном счёте, её попытки были обречены на провал. Дочь объявила о своём пробуждении громкими шлепками по ступенькам, вниз, где папа допивал чай. В движениях родителей проскальзывала торопливость и лёгкая растерянность, но окончательно подозрения подтвердила дорожная сумка, куда мама теперь упаковывала свёрток фольги.

– Вы куда-то уезжаете? – спросила она, заинтересованная в стакане с прохладной водой больше, чем в предвиденном ответе.

– Едем смотреть загородный дом для дня рождения Ники. Завтрашний день должен стать для неё особенным.

– По-моему, не лучшая идея увозить ребёнка в такой день далеко от друзей.

– Я не ребёнок. Это ты хочешь потусить с друзьями – на этих словах Кира закатила глаза. – Смотрите, чтобы интернет был, мне к экзаменам готовиться.

Сестра казалась как всегда собранной, но ворчание и лохматые пряди выдали недавнее пробуждение.

– Там будет большой лес и озеро, и ты сможешь рисовать, сколько захочешь, – папа поцеловал Дину в макушку, ответом малышки послужила улыбка.

Мама коснулась щеки Ники в прощальном жесте и приобняла Киру.

После нескольких традиционных наставлений, сопровождающихся жужжанием молнии на куртке, дверь за родителями закрылась. Последним, что Кира услышала, был разбуженный двигатель, соприкосновение с гравием, шелест камешков под набирающими скорость колёсами. Машина ожила в предвкушении долгой поездки по мягкому асфальту трассы и растаяла где-то вдали, будто и не существовала.

Нехотя Кира примирялась с долгими часа предпраздничной подготовки, и ворчание Ники, ставшее особенно колким за три месяца до экзаменов, никак не способствовало улучшению её настроения. Ленивая сонливость всё никак не хотела уходить, висела на теле, словно желе, опускала на сидение стула, ложилась на веки, взбиралась по руке, кладущей в рот ломтик печенья.

– Мы пойдём собирать вещи в поездку – Дина произнесла это с благоговением, причину которого Кира силилась и не могла найти в этом рутинном занятии.

– Как только уберём весь дом и подготовим всё нужное для праздника, – заявила Ника, вдыхая пары кипятка, которые чашка выпускала прямо в её кислое личико.

– Последним займутся родители. А ты иди к экзаменам готовься. Чтобы через полгода мы могли с уверенностью говорить, что наша сестра учится в одном из престижных вузов прямо в Питере.

При этих мыслях на всех без исключения лицах проскользнула тень радостного предвкушения. Питер был городом жизни без родительского надзора, встреч рассвета на крыше в десятках метров над землёй, горячими напитками из «Сёрфа», вечерами писателей и читателей и стенами в росписях трещин и строк из стихотворений поэтов Серебряного века. Дорогая одежда, дорогая еда, дорогие сердцу встречи, дорогие люди, дорогие моменты в памяти – пятиугольная диаграмма, отображающая все прелести города. Поступление Ники на программиста могло стать ключом от замка на двери в тот прекрасный мир. Что-то подсказывало Кире, что вся его красота и состояла процентов на семьдесят из этой недостижимости, неизвестности, далёких представлений, лишенных тяжелой учёбы, трат на проживание и трудностей взрослой жизни, но ей хотелось ошибаться.

Одеяло было большим и подняло в воздух столп пыли, когда она с усилиями встряхнула его, провела рукой, сглаживая неровности, взобралась с ногами, чтобы надёжнее заправить в диван. Их не будет всего день, но чтобы счастливо отдыхать в будущем, всегда приходилось тяжело работать в настоящем. Кира не была человеком, который с радостью разделял выполнение обязанностей с другими, сделать самой всегда казалось проще и эффективнее. Против собственных приоритетов, сейчас она стояла напротив книжного шкафа и поддерживала нелёгкое, но приятно тёплое тело сестры, исследовавшей полки на наличие пыли. В одной руке та была вооружена мокрой тряпкой. За дверью корпела над конспектами сестра, её работа часто сопровождалась стуком пальцев по клавишам ноутбука, и с недавнего времени этот звук стал настолько привычным в их доме, что Кира перестала обращать на него внимание. Грела обед после школы, ложилась в постель под полночь, решала задачу по математике с фоновым шумом щёлканья мышки. На вопросы знакомых о делах сестры в её голове прочно поднимался образ сгорбленной фигуры за столом, с взглядом, направленным на монитор, и хотя Кира знала английский, формулы на экране от этого не становились понятнее. Были на том столе и чашка с кофейными потёками, и бесполезные банки от энергетика, и горы конспектов, которые после экзамена отправятся на корм для огня, и они вновь соберутся всей семьёй перед камином, глядя как бессонные ночи, часы зубрёжки и литры слёз Ники за доли секунд обращаются в пепел. В какой-то момент её глаза скрылись за стеклянными оправами – к счастью, пока только для того, чтобы предотвратить ухудшение зрения.

Оторвавшись от размышлений, Кира опустила сестру на пол и предложила ей помочь собрать чемодан, спасая собственную берлогу от маленькой бестии с тряпкой.

Дом кипел от уборки до позднего вечера. Посуда была расставлена по полкам, мебель блестела от чистоты так же, как и ламинат, который Дина лично проверила до мельчайшей пылинки, следуя за Кирой, тащащей пылесос. Убираться на лестнице, ведущей из примыкающего к кухне зала на второй этаж, где размещались все спальни, оказалось трудоёмкой задачей, так что пока Ника потела над конспектами, футболка Киры промокла от пота и прилипла к телу после многочасовой уборки.

За это время от спальни с семейными фотографиями, солнце проделало путь мимо комнаты с детскими игрушками, осветило стены уголка, увешанного постерами – там прикоснулось к щеке Киры – и заглянуло в экран неустанно гудящего ноутбука. Обошло дом сбоку и снова показалось из-за стеклянного окошка входной двери, разливая по полу пятна розовой краски.

Ника воевала с переменными, и Кира удивлялась, как её мозг выдерживал столько часов беспрестанной работы – звук был тому доказательством, она не отвлекалась ни на минутку. Дина играла с кошкой. Она вообще была неугомонным ребёнком. У Киры столько энергии не было. Пылесос, стиральная машинка, звон посуды и плеск воды из крана сливались одновременно в пронзительную, до боли в деснах, какофонию звуков. Сделать всё и сразу, быстро и неэнергозатратно.

Суета и шум наполняли дом уютом, нити всеобщего возбуждения пронизывали воздух, всё в особняке оживало в спешке выполнения поручений, техника возвращалось к исполнению предназначенной работы, и Кире нравилось: когда дом ходил ходуном, она не чувствовала себя одинокой и наслаждалась работой, которая, казалось, связывала все части дома и его жителей.

Когда солнце, пройдя дневную норму, начало скрываться за горизонтом, дом обволокли сумерки, во дворе зажглись фонари, в комнате – экран телевизора. Три силуэта мелькали на кухне в спешке последних приготовлений перед приездом родителей. Противень в духовке источал аппетитный аромат, а гирлянда на холодильнике источала лужи мягкого света. Стол сервировался под выверенными движениями старшей сестры. Отдельные элементы сливались в картину уютного вечера. Как-то в учебнике английского Кира читала, что мозг запоминает только важные детали происходящего, остальное дорисовывает в памяти разум. Сейчас ей хотелось запомнить всё. Действия переплетались, смешивались в гармоничной суете, Кира наслаждалась её присутствием, как встречей со старым другом – сёстры давно не собирались вместе. Главная причина? Экзамены.

Дина двигалась как белка, перескакивая со стула на пол, забираясь на столешницу, в её движениях сквозила энергия. Ника перемещалась по инерции, также скоро, как и её пальцы на клавиатуре, нарезая салат. В движениях Киры, рваных и мимолётных, проскальзывали нотки нетерпения и желания закончить быстрее.

Она исполнила его, когда, наконец, вымотанная, опустилась на стул, глядя на экран телевизора.

– Когда родители приедут? – спросила, как маленькая. А всезнающая старшая сестра не знала ответа.

– Где находится коттедж, в который мы поедем?

– Где-то на южном берегу, у морского побережья.

– Тогда они должно быть уже едут обратно.

Что-то напевала на заднем фоне Дина. Пение убаюкивало. Сонливое спокойствие Киры покрылось трещинами и разрушилось под громким голосом новостной ведущей.

– Экстренные новости. На трассе Таврия, на сорок восьмом километре от коттеджного посёлка Сульмаре произошла авария.

Пение прервалось, стало тихо, и это была гнетущая тишина, когда эхом отдаётся стук собственного сердца в ушах, и от этого становится ещё тревожнее.

– Водитель дальнобойной фуры не справился с управлением и вылетел на встречную полосу на проезжающий легковой автомобиль, в котором находились мужчина и женщина в возрасте сорока лет.

Камера на экране передала кадры с места происшествия, где напротив перевёрнутой фуры, опасно свесившейся за ограду, навстречу морю, полулежал исковерканный автомобиль. Серебристое – Дине очень нравился этот цвет – покрытие его было поцарапано, как от столкновения с разъяренным диким зверем. Некогда целое стекло, сквозь которое Кира любила рассматривать пейзаж за окном в поисках вдохновения, рассыпалось на сотни осколков. Прозрачная крошка хрустела под ботинками врачей. Машины, которая растворилась в утреннем пейзаже, словно её никогда и не существовало, и вправду больше не было.

Камера выхватила внутренности автомобиля. Лицо женщины встретилось со стеклом во время падения. Мужчина свисал с водительского сиденья. Рука касалась острых осколков на земле. Кровь была на лице, волосах и одежде. Под неестественным углом торчали вывернутые кости. Спутанные волосы. Измятый металл. Царапины. Повреждения.