Три королевских слова - страница 18

Снежинка перестала помавать лапками в воздухе, аккуратно сложила их на груди и повернула круглую мордочку в мою сторону.

– Ну что ты как маленькая, хозяйка? Ты же ведьма. Ведьминскую сущность в мешке не утаить. Ты все равно не сможешь без своих бумерангов, и звонких цитат, и без Эрмитажа, и всего такого прочего. Зачем тебе связываться с тем, кто не хочет ведьму? Сейчас, подожди, – она зажмурилась, и я поняла, что Снежинка подключилась к планетарной мудрости. Вскоре она приоткрыла глаза: – Вот, подходяще. С любимым нужно говорить на одном языке.

Я хихикнула.

– А если я полюблю китайца?

– Тебе разве не хотелось бы услышать Бродского на китайском?

– Э-э-э… Понятия не имею… А как ты думаешь, Снежечка, я… это… ну, в общем, если я буду такой переборчивой… – я набрала воздуха и произнесла страшное: – А я случайно не останусь старой девой?

Я очень боялась остаться старой девой.

Снежка снова подергала ухом.

– Ты – не останешься.

Снежинка снова замолчала, но мне хотелось, чтобы она окончательно развеяла мои сомнения.

– А вдруг?

Я, конечно, втайне ожидала, что Снежка повторит мамины слова про то, какая я красотуля, но вместо рассказов о том, какая я прекрасная, Снежка вдруг сказала:

– А если и останешься, тоже ничего страшного. Зато ведьмы-девственницы самые сильные. Вот я, например, решила сохранить свою Силу полностью. – И добавила довольным голосом: – Лева плакал.

– Но я не хочу Силы такой ценой, – надулась я. – Я хочу, чтоб все было как у мамы: и Сила, и папа.

– Учиться тебе надо срочно, хозяйка, – сказала Снежка недовольно. – По-моему, это от безделья тебе всякая ерунда в голову лезет. Тебя родители учиться направили, все условия создали, квартиру купили, денег надавали… умницей-разумницей тебя считают, доверяют… А ты о чем думаешь? Не отдать ли свою девственность – ведьмино сокровище – Васе Помидорову?

Мне стало стыдно.

Конечно же, тут Снежка была кругом права. Из-за того, что дни в конце лета выдались одинаково ласковыми, безветренными, приторно теплыми, и даже редкие дожди шли только по ночам, а к утру от ночной влаги не оставалось и следа, мне начинало казаться, что я застряла в каком-то сладком безвременье. Бесцельные странствия привели меня в состояние духовной невесомости. Иногда я чувствовала себя пчелой, которая отведала сладкого, но уже забродившего виноградного сока и теперь, потеряв все ориентиры, летит навстречу гибельной неизвестности.

Как тут было избежать глупых мыслей?

Но все проходит; прошли и эти беззаботные дни ожидания.

Наступил сентябрь, в остудившемся воздухе горьковато запахло осенью. Я подставила лицо первым свежим ветрам, и они вымели из головы пустое, возвратив мне цельность и ясность рассудка.

Мне так надоело безделье, что в институт я бежала вприпрыжку, размахивая рюкзачком и широко улыбаясь незнакомым встречным.

Студенческое бытие оказалось прекрасным. Я снова встретилась с Женей Журавлевой, обзавелась и другими приятельницами. Жизнь, безусловно, налаживалась.

Правда, немного разочаровала учеба. Пока все, что нам преподавали, было мне хорошо известно, но мама, которой я пожаловалась по телефону, утешила меня.

– Не все же, как ты, выросли при библиотеке с магическим хранилищем, – сказала она. – Какой-то вводный курс необходим другим. В первое полугодие тебе действительно иногда может быть скучновато. Потерпи, Данечка, когда пойдут спецпредметы и начнутся практические занятия, станет гораздо интереснее, вот увидишь. А уж на втором курсе вообще сказочно. Наша группа на зимнюю практику в Тарту ездила, на целых два месяца. Прекрасные воспоминания. Там, в подвалах университета, такой спецхран – закачаешься! Не знаю, куда пошлют вас, но уверена, скучать не придется.