Прочитав письмо несколько раз, Иван Андреевич аккуратно свернул послание и, положив его во внутренний карман, вышел из комнаты.
Через два дня, похоронив Киру Владимировну, он вновь вернулся в теперь совсем пустой дом. Чего он хотел, не понимал сам, но дело следовало довести до конца. Пошагово следуя инструкции, Иван Андреевич нашел место, указанное в письме. Выломав несколько кирпичей и достав шкатулку, он открыл ее. Блеск золота и камней ослепили его, но эмоции, которые вызвало это великолепие, были противоположны тем чувствам, которые накрывали его в прошлом при виде золота. Все стало ненужным, неправильным и даже тошнотворным. Равнодушно запихнув шкатулку в грязный мешок, он навсегда покинул этот дом. Через пять дней Иван Андреевич Крылов ушел добровольцем на фронт.
Утро началось как обычно. Точнее, под «обычно» подразумевалось то, что кто-то, проснувшись первым, перебудит всех остальных. Вот и сегодня, встав первой, Ирина, возвращаясь с улицы, разбудила всех фразой «Не спи, замерзнешь», при этом громко хлопнув дверью. Я, перепуганная оглушительным звуком, от неожиданности села на кровати и бессмысленным взглядом уставилась в точку на противоположной стене. Ирина, стоя спиной, налила в кружку воды и повернулась ко мне. В этот момент наши взгляды пересеклись. Глаза Ирины отчего-то и вдруг стали большими и круглыми, а рука с кружкой застыла у самого рта.
– Что? – испугавшись теперь, что со мной что-то не так, спросила я.
– Ты здесь? – вопросом на вопрос ответила она и добавила. – Вы все здесь.
Рука с кружкой рухнула вниз, расплескав воду по полу.
– А кто тогда там? – указала она, помолчав секунды три, на дверь, ведущую на веранду.
– Где-где? – не поняла я, машинально поворачивая голову в сторону, указанную Ириной.
– На диване. Я думала это ты, – кивком она показала теперь на меня. – Ты же любишь спать на холоде. Вернее, только ты можешь так, в теплой куртке и на улице. Бр-р-р. Из нас никто на такое не решится.
Не совсем соображая, с чего это ко мне такие претензии, я тем не менее нашла в себе силы ответить.
– Ну почему же, – обидчиво заметила я. – Нам вчера всем жарко было. Может, кто-нибудь и кроме меня рискнул.
Я оглядела комнату и заметила, что наш диалог привлек внимание всех присутствующих. В молчаливом согласии мы как по команде кто в чем, совершенно забыв о том, что на дворе уже два месяца как не лето, выбежали на веранду. И то, что предстало нашему взору, полностью соответствовало словам Ирины.
На диване действительно кто-то лежал, укрывшись с головой курткой. Одет он был не только в брюки, но и в сапоги, что вызвало особенное беспокойство.
– Кто это? – прозвучал вопрос из уст Алексея, моего двоюродного брата, хозяина дачи, где мы все и пребывали в этот момент, стоя босиком на холодном полу веранды.
Ответа не последовало, поэтому Алексей, потянув незваного гостя за ногу, почти закричал:
– Эй! Ты кто? Вставай!
Но гость не отозвался. Молчали и мы все, наблюдая за сценой изгнания неизвестного почивателя. Приближаться к нему вплотную никто никак не решался, видимо, из чувства самосохранения, которое пробудилось у всех разом.
– Кто это? – снова повторил брат, обращаясь к нам.
Не глядя ему в глаза, все ограничились лишь пожатием плеч, и только Ирина, чье чувство юмора оставляло желать лучшего, с интонацией превосходства произнесла:
– Я знаю, кто это!
