Несколько взволнованных ударов сердца, но шаги прошли мимо их двери. Раздался тихий скрежет.
– Это они ножом крючок поддели, – предположила Перпетуя, от любопытства вытягивая шею.
София лишь нахмурилась и приложила палец к губам.
За стеной раздался шорох. Потом шепот. Несколько секунд тишины и глухой удар – как от падения на пол чего-то тяжелого.
– Я вас сюда не звал! – услышала через дверь София гордый громкий голос своего соседа, и в воображении увидела его: бледного, решительного, со стальным блеском глаз и шрамом на брови. Рука сама потянулась к пистолету. Бежать! Помочь! София встала и, подойдя к двери, бесшумно сняла крючок.
Но она могла бы и не осторожничать, потому что за стеной раздались звуки скрестившихся клинков, топот ног, потом раздался крик:
– Торренс! Матеус!
Все захолонуло в душе Софии. Она побледнела и шагнула вперед.
– Может, не надо, госпожа? – простонала Перпетуя, но София лишь отмахнулась от нее и толкнула дверь в соседнюю комнату.
6. ГЛАВА 6. Ночные визитеры
Мигрень подкрадывалась к Феррану всегда на цыпочках: запахом гнили, который шибал отовсюду, даже из сердцевины покрытого утренней росой розового бутона, угольно-черными тенями, порой странным шепотом, раздающимся с края сознания. А потом вдруг рассыпалась ворохом звезд, и Ферран знал – через четверть часа в голову вонзится огненный кинжал боли, от которого захочется лезть на стену. Средство было одно – принять порошок и завалиться спать. Тогда после сна боль оставляла по себе лишь ломоту в висках и мерзкий привкус на языке.
Феррану снилось, что он снова в отряде. Бивак раскинули в долине Пепельных гор. На лицах сидящих бойцов лежали тени печального серого рассвета, тревожно висящего между вершинами сумрачных сосен. Огонь уже затухающего костра отражался в глазах Роббера.
– Забудь про пророчество, Ферран, – сказал он, подбрасывая ветку в огонь. – Эта пифия просто мошенница, которая не может видеть будущее.
– Ну, она предсказала пожар в Кальме и засуху в долине Гукальмо. Говорят, что она практически не ошибается.
– А здесь ошиблась, – настаивал друг. – Ну что за ерунда! Женщина, которая тебе суждена, должна иметь какую-то метку и свору помощников-невидимок! Если метку еще можно найти, то помощников… Кто они вообще такие?
– Ты знаешь, – заметил Ферран, – мне подумалось, что она увидела иное. Я слышал, что она не всегда говорит правду, особенно, если будущее грустное или неприятное. Помнишь историю герцога Кавендира?
– Заговорщика, который готовил покушение на императора Тивериуса и хотел занять его место?
– Да, его. Когда заговор раскрылся, герцога приговорили к повешенью. Он был растерян и, когда его вели на эшафот, все время повторял: «Она предсказала, что я взлечу высоко. Выше всех». И что же? Его действительно вздернули выше других.
– Так ты веришь пифии или нет? Может, старуха уже выжила из ума?
– Мне показалось, что она просто пожалела меня. Она так смотрела, словно видела что-то, доступное только ей. Я вот думаю: а вдруг она просто не хотела, чтобы я терял надежды?
– Стой! Что это?
Роббер застыл. Ферран тоже услышал этот звук. Звон плыл и плыл в воздухе, напоминая то ли лопнувшую струну, то ли пронзительный крик попавшего в капкан зверя. «Это прорыв!» – подумал Ферран и, обливаясь потом, вскочил.
Роббер все еще не двигался, наклонив голову, как будто надеясь проследить взглядом замерший в пепельном воздухе звук. А потом стал разворачиваться к Феррану. Но еще до того как друг полностью повернулся, Ферран уже знал, что увидит: бледное как смерть лицо и глаза, из которых льется через край густая чернильная ночь.
