- Тихой ночи, - поправил его Онри, уже запомнивший вечернее приветствие.
- Тихой ночи, - согласился Джебб, милостиво кивая куратору и улыбаясь ему через стол.
- И светлого утра, - буркнул тот и вышел.
- Терпеть не могу такие вот проверочки, - Джебб чуть было не сплюнул на пол, но вовремя спохватился. – Ки, вроде, не маленький, чтобы его нянечка в постельку укладывала. Кстати, где он? Его чай давно остыл.
Онри тоже беспокоил этот вопрос.
- Может, обиделся на нас? – предположил он. – Сначала братья над ним подшутили, а потом и мы туда же. Я бы на его месте обиделся.
«И позавидовал», - добавил он про себя, припомнив, с каким неестественным спокойствием Ки сидел в «песчаной гробнице».
- Ты у нас натура утонченная и привыкшая всюду искать больше смысла, чем есть на самом деле, - заметил Джебб, а Кун усмехнулся, подтверждая истинность сказанного. – Уверен, Ки в полном порядке. Наверное, он и правда просто задрых в своей луже.
- Может, проверить? – не сдавался Онри.
- Ну, проверь, - пожал плечами Джебб. – Нам больше достанется.
- Не все на свете измеряется в вине, - сказал Онри, но свой кубок все-таки опрокинул в горло, чтобы Джебб не выхлебал то, что в нем оставалось.
.
В пещере Ки, заменявшей ему спальню, было тихо и темно. В бледном свете магических ламп, падающем длинной полосой через дверной проем, была видна спокойная гладь воды с плавающей на ней известняковой пленкой.
Онри прислушался, но не услышал ничего, кроме переклички капель, намывающих новые слои на сталагмиты. Тогда он закатал рукав, забрел в искусственное озеро и сунул руку в кровать-могилку в том месте, где могло быть плечо или голень – в зависимости от того, в какую сторону головой спал Ки.
Онри не был уверен, что тело Ки не становится более податливым в воде, и был готов ощутить не только упругость человеческой кожи, но и противную осклизлость, свойственную медузам. Но его пальцы не ощутили ни того, ни другого: Ки здесь не было.
Стряхнув с руки капли, Онри поднялся, прошел через гостиную и проверил ванную, но и там в воде никто не прятался. Пришлось обойти покои целиком, попутно обнаружив занятные уголки вроде переплетения рукотворных нор, еще одного бездонного колодца или комнаты-аквариума, полной маленьких серебристых рыбок. Ки нигде не было.
- Да что ты переживаешь? – сказал Кун, лениво растянувшись на диванчике. – Вернется он, не маленький.
- Мы его обидели, - сказал Онри. – Мало ли что ему могло в голову взбрести? Может, он повесился где-нибудь в углу?
- Еще скажи, утопился, - фыркнул Джебб. – Я тебе уже говорил: нормальные мужики на подобную ерунду не обижаются. Тем более, не кончают жизнь самоубийством. Он вон чаек себе заварил и даже не выпил. Ты бы стал делать чай, собираясь, скажем, выброситься из окна?
Онри не ответил. Образ Ки, ласточкой вылетающего в пропасть, возник у него перед глазами во всех красках. Почему-то ему казалось, что княжич только снаружи такой спокойный, а в душе – эмоциональная и ранимая натура, способная на непоправимые поступки.
- Пойду еще поищу, - сказал он, поднимаясь со стула.
- Ну поищи, раз заняться нечем, - великодушно разрешил Джебб. – А я спать пошел. Этот старикан обещал завтра научить меня разжигать огонь колдовством. Хочу как следует выспаться.
- Я тоже пойду, - сказал Кун и зевнул. – Глаза слипаются.
- Пить меньше надо, - буркнул Онри, но вместо повторных поисков тоже пошел к себе: ему вдруг подумалось, что стоило и там проверить, а то вдруг Ки захотелось поговорить, и он просто ждет его, Онри, в одном из уютных кресел розовой комнаты.
