Как-то летним днём, гуляя с женой и сыном по городу, заметил Хиросигэ на прилавке одну из своих работ и очень удивился.
– Чья это гравюра? – спросил он у торговца, стоящего за прилавком.
– Итиюсая Хиросигэ, господин.
– И дорого вы за неё просите?
– Увы, я не смогу её вам продать, – развёл руками торговец. – Работы Хиросигэ разбирают очень быстро, и эту уже заказал один почтенный господин из замка. Он сказал, что непременно купит её сегодня вечером, ибо точно такую же повезут в дар самому императору! Зайдите через неделю, возможно, к тому времени мне принесут ещё одну.
Тогда отошёл Хиросигэ от прилавка и обнял жену, как давно уже не обнимал.
– Я думал, нет в этом мире ничего прекраснее Эдо, – прошептал самурай. – Прости меня за эту ошибку, если сможешь.
Целый день они гуляли по городу, но Хиросигэ больше не замечал цветущего великолепия Эдо. Всё своё внимание и заботу он обратил на жену и сына. И казалось, так будет всегда, до скончания дней. Но вечером, когда самурай возвращался от бывшего подчинённого, ныне начальника пожарной охраны, он встретил тэнгу. «Небесный пёс» стоял у стены на памятном месте и поджидал самурая.
– Долго же ты шёл ко мне, – нахмурился Хиросигэ.
– Я прилетел, как только почувствовал, что обещание исполнено.
– Прости, но нет при мне ни одной гравюры, – развёл руками художник. – Должно быть, они у печатника из квартала Ситая.
– Там, где им и следует быть.
– Но как же их теперь заколдовать? – воскликнул Хиросигэ. – В моих гравюрах нет волшебства ни на сю, без твоей помощи они не смогут спасти город!
Рассердился тогда тэнгу.
– Глупец! – пророкотал он. – Магия есть в каждой из твоих работ, и потому душа Эдо останется в них навечно. Сто частей, собранных воедино, образуют одно целое. Как сотня лет составляет эпоху, так сто рисунков соединятся в картину. Магия искусства не подвластна времени! Когда-нибудь, надеюсь, ты поймешь, что сделал всё сам.
Задумался Хиросигэ над словами тэнгу, но скромность не дала ему понять простую истину.
* * *
Опираясь на руку Сигэнобу, своего лучшего ученика, Хиросигэ неспешно шёл по двору храма. Он сильно постарел за прошедшие годы, полные светлой радости и тяжёлых утрат. Но во взгляде его читались мудрость и спокойствие, что приходят с возрастом.
Листья клёна кружились в воздухе и плавно опускались под ноги.
– Тэнгу был прав, когда назвал меня глупцом, – произнёс Хиросигэ. – Да, кругом прав. Я оглядываюсь на прожитую жизнь и вижу, как неумолимо время. Оно без спросу меняет окружающие нас вещи и нас самих. Сейчас уже не узнать квартала Сиба, сгоревшего пять лет назад и отстроенного заново. Эдо меняется, и только на гравюрах город остаётся прежним. Каким я хотел его сохранить.
Сигэнобу помог Хиросигэ присесть на скамейку в тени кипариса. Городской шум не проникал сюда, лишь пение птиц да голос учителя нарушали тишину.
– Многие годы назад хитрый тэнгу обманул несмышлёного мальчишку. Я думаю, это он устроил всё так, чтобы мальчик не сдал испытаний. Мудрый тэнгу, он поселил в моей душе желание овладеть искусством укиё-э во что бы то ни стало. Он говорил, рисуй и ты сохранишь Эдо! И я рисовал.
– Значит, вы спасли Эдо от разрушительной стихии, учитель? – изумился Сигэнобу.
– От этой стихии невозможно спастись, – усмехнулся старый мастер. – Ибо имя ей Время. И никому не под силу остановить его течение, даже такому могущественному существу, как тэнгу.
