– Это ж та самая! – опешил один из грабителей. – Сестра милосердия! – схватил он за рукав куртки второго и потащил прочь с места преступления, дав дёру.
Усач, что был покрепче, мог лишь прихрамывать после падения бочки на пальцы ноги. А вот Тринадцатая отступать была не намерена. Она умело сохраняла равновесие, позабыв «стопы» в комнате визиря и опираясь сейчас лишь на заточенные лезвия металлических ног, царапая камень остриём каждой.
Монахиня-рыцарь тоже вооружилась. В руках её блеснула ландскнетта – короткий меч для ближнего боя с широким, покрытым руническими узорами, синеватым клинком и сложной гардой в форме восьмерки. Боевое изделие выглядело красивым, лёгким и элегантным, а гравировка на нём тут же засверкала излучаемым белым сиянием, создавая потоки вихря, трепавшего локоны своей обладательницы.
Ничего не страшась, Тринадцатая помчалась на ногах-лезвиях прямо вперёд. Сперва она применила клинки, что торчали из её рук, но их монахиня сразу же заблокировала грациозным защитным взмахом, подставив под удар собственное орудие.
Соперница сразу же крутанулась на одном острие и с разворота вторым из нижних мечей рассекла монашке щёку. Кровь так и прыснула на гранитную мостовую из открывшейся раны. Удерживая одной рукой свой клинок, вскрикнувшая девушка поднесла вторую кисть в тёмно-синей перчатке к порезу, и тот тотчас же затянулся. Хотя, судя по выражению поморщившегося лица, процесс этот особого удовольствия той явно не доставлял.
Уверенная в себе убийца вновь перешла в нападение, активно направляя клинки на своих руках и ногах, стремительно и резво двигаясь, вращаясь, наклоняясь и извиваясь, словно в танце, но её оружия натыкались лишь на блоки ландскнетты или же на пластины брони. И хотя между теми хватало зазоров с проглядывающей тканью, монахиня тоже не стояла на месте просто так, а уворачивалась и не подставляла уязвимые места под заострённые лезвия.
– Оп-ля! – вскинув правую бровь, словно бросая выражением лица вызов в таком поединке, девица в броне лихо уходила от каждого острия наёмницы, словно её всю жизнь обучали противостоять кому-то такому.
Тут уже сзади к Тринадцатой подскочил и Бернхард, вооружённый саблей старика Ставрида, а вслед за монашкой из дверей таверны показалась и таскарская стража. Где-то со стороны телеги поспевали цыганка, подавший руку ей анимаг, принявший человеческий вид, и Ассоль. Только гном за остальными не торопился.
– Паук! Тут паук! А-а-а-а! – раздавалось наружу из приоткрытого окна второго этажа. – Комнаты этой таверны вообще убирают?! Что за клоповник для элиты построили?! – колотил Аргон наспех снятым башмаком по подоконнику. – Да сдохни же ты, восьминогая тварь! А… – унялся он на мгновение. – Это не паук, это трещина от ног-ножниц вон той вот растянулась во все стороны по деревяшке, – выглянул он наружу.
– Вылезай уже, и хватит паясничать! – фыркнула ему Шанти, оглядываясь и поднимая глаза наверх.
– Падение пёрышком! – мимо цверга в раскрытое окно прошмыгнула Лилу. – Уи-и-и-и! – в своём платье проскользила она по гладкой парусине, покрывавшей сложенные пирамидкой бочки в телеге, словно по горке.
Дочка друида, в целом, тоже не спешила прямо-таки приближаться к опасной девице с чёрной повязкой на глазах. Зеленовласая чародейка, поудобнее встав на гружёной телеге, чтобы обувь не скользила по парусине, попыталась что-нибудь сколдовать.
