В глазах Стерв сегодняшнее стремление женщин постоянно обвинять во всем мужчин выглядело не более убедительным, чем медийный тренд жалеть мужчин за полную потерю всех ориентиров мужественности. Вместо того чтобы вечно цепляться к мужикам, потому что они не дают женщинам слова в политических дискуссиях, каждой Стерве имеет смысл разглядеть в самой себе нежелание что-либо предпринять, чтобы взять это слово. Неприлично женщине требовать эмансипации от мужчины. Женщины должны взять все в свои руки, чтобы изменить существующий порядок вещей. А это требует постоянной бдительности. Для Стерв очевидно, что сексистские замашки, в которых обвиняют мужчин, первым делом необходимо искоренять у женщин. Все эти скрытые, подспудные автоматизмы – плоды длительной психологической обработки. Но, черт, насколько же труднее (поскольку стыдно) признать, что ты сама ведешь себя как смиренная рабыня, нежели швырнуть в морду мужикам, что все они беспардонные мачо.
После выявления этих автоматизмов, большинство которых основано на желании нравиться мужчинам, можно будет выработать линию поведения, способную им противодействовать. (Автоматизмам, конечно, а не мужчинам; впрочем, Стервы решительно изгоняют из своего арсенала антимужские обобщения типа “все мужики – козлы”). Легко нести знамя феминистских принципов, пока они не мешают повседневной жизни. Однако сказать: “Да, я свободна и сплю, с кем хочу”, – означает, что уже нельзя назвать другую женщину “шлюхой, которая тащит в постель кого попало”. А ведь эта фраза не только позволяет дискредитировать соперницу по вечной женской борьбе за первое место, но и дает возможность заявить мужчине: “Смотри, какая я порядочная, я точно из тех, на ком женятся!”
Ежемесячное собрание Стерв было, таким образом, своего рода встречей в верхах, на которой вносятся уточнения в основополагающий документ, названный ими Хартией Стерв, обсуждаются теоретические вопросы и конкретные практики их применения и даже принимаются новые статьи Хартии. Однако тем вечером, когда Эма пришла в “Бутылку”, не похоже было, чтобы Стервы активно работали. Габриэль сидела за столом в окружении гудящего роя парней.
Там, где появлялась Габриэль, сразу возникали молодые люди. Даже если она не удостаивала их ни словом, рядом с ней всегда находилось с десяток взволнованных членов на изготовку. Увидев Эму, Алиса и Габриэль подошли к краю стойки. Алиса церемонно достала стакан, наполнила его, а потом подтолкнула к Эме, обессиленно взгромоздившейся на табурет. Она знала, что девушки не станут расспрашивать о похоронах, предпочтут дождаться, пока, следуя кодексу поведения друзей, она сама затронет тему. Эма зашла за стойку, пригнулась, чтобы махнуть свою бесплатную порцию, после чего спросила:
– Ну и как? Утвердили новые статьи?
– Не волнуйся, твое присутствие на ратификации обязательно, – ответила Алиса, снова наполняя стакан. – Были только выдвинуты предложения. Я бы добавила в список запретных фраз следующую: “Я мастурбирую, только если у меня слишком долго никого нет”. Можно подумать, мастурбация не более чем слабая замена пенису.
– Погоди. – Эма постучала по стойке, скорчив гримасу, словно это могло понизить градус алкоголя. – У меня есть кое-что похуже: “Я иногда ласкаю себя (потому что девушки не дрочат, они себя ласкают), но только под душем”. Эту фразу я тоже не хочу никогда слышать.
