Мы были там совершенно не нужны, поэтому пошли вперёд.
Несколькими метрами дальше на коврике у двери спала какая-то женщина.
Йен невозмутимо пояснил:
– Муж предупреждал: если опять придёт пьяной, на порог не пустит. Вот и воспитывает!
И мы прошли, только не к нему, а к соседу, которого я тоже хорошо знал.
На белом потолке расплылось жёлтое пятно: так на прошлый Новый Год открыли бутылку шампанского. Но всем гостям поясняли, что это – результат бурной сексуальной деятельности хозяина, промахнувшегося один раз в оргазме мимо партнёрши.
* * *
«А наш притончик гонит самогончик, никто на свете не поставит нам заслончик!»
Но вместо самогончика сегодня была «палёная» водка: жилец с этажа выше разбавлял контрабандный спирт водой из-под крана. Со временем и эта процедура упростилась: теперь он продавал только «порцию», которую клиенты готовили сами.
«Эликсиром здоровья» в его отсутствие или «временной амнезии» распоряжались две маленькие дочки. Первой было десять лет, второй – восемь.
Если со спиртом случались перебои, в наличии всегда был самогон, но он стоил дороже.
На заводе этанол разбавляют дистиллированной водой, добавляют туда лимонную кислоту и сахар, потом всё это фильтруют и выдерживают целые сутки.
Здесь же это всё было лишним: смесь просто заливали в стеклянную бутылку и взбалтывали. Когда пузырьки всплывали, по стеклу стучали ножом, и если звук был глухим, надо было ещё немного подождать. Только когда он становился звонким, можно было приступать к «чаепитию».
Назывался этот «напиток богов» в переводе на русский «черепухой».
Для гурманов и дам туда добавляли сиропа или варенья, а в период эпидемий гриппа молотый перец или чеснок.
У русских «старшой» наливает всем поровну, торжественно произносит тост, и все чокаются и пьют одновременно.
Местная традиция иная, для неё достаточно и одного стакана: «солнце вращается по часовой стрелке»! Ты выпиваешь всё, что налил тебе сосед справа, и наливаешь соседу слева. В зависимости от симпатии или антипатии, льёшь тому «две капли» или «с верхом».
Себе наливать не разрешается, кому-нибудь вне очереди – тоже, а бить морду за недолив позволяется лишь наутро.
«Сабантуй» был в самом разгаре, и на меня косо посмотрели, как на очередного «халявщика». Но свой коронный номер сегодня я решил не демонстрировать, достав из наплечной сумки литруху «государственной» и кусок колбасы, и их кривые лица сменились на приветственные.
* * *
За столом, кроме других соседей, сидели две особи женского пола: какая-то красавица и, вероятно, её подруга.
Со второй я был немного знаком. Та была не в моём вкусе: постарше меня лет на пять, толстая, с большими арбузными грудями.
Местные обитатели прозвали её «акустической торпедой»: она часто приходила сюда и слонялась по коридорам, прислушиваясь к звукам за дверями, а затем стучалась туда, откуда раздавались песни, музыка или звон стаканов.
Когда выпивка там заканчивалась, эта «торпеда» плавно переплывала в другую комнату.
У неё была и другая кличка, после того, как она год проработала паяльщицей на местном радиозаводе.
После пайки платы положено промывать спиртом, но чтобы его не воровали, этанол заменили спирто-бензиновой смесью. Всю получившуюся гадость, вместе с канифолью, после смены положено было сливать в особую канистру и сдавать кладовщику для утилизации.
Процесс довольно нудный, поэтому всё это дерьмо часто просто выливали в унитаз.
